— Отлично, просто великолепно. — Куратор лучилась от счастья.

— С чего это у Вас такой энтузиазм? Он же чуть в лепёшку не расшибся!

Недоумение командира отряда вызвало у женщины кратковременный приступ веселья:

— Он хорошо реагирует! — Полякова гладила притихшего подопечного по затылку, приговаривая, — потерпи, уже немного осталось.

Симонов встречал умалишённых, и ассоциация с жизненным опытом приходила на ум сама. Не все люди в состоянии перенести тяжелейшую психическую нагрузку боёв. Но там, на войне, было всё проще, нянчиться сутками на пролёт с человеком, чей разум навсегда расстался с бренным миром, не вынеся его жестокости, не было нужды. А тут пришлось не на шутку сражаться с парнем, чья комплекция оказалась обманчивой — безумие сознания вливало в жилы невероятную силу. На гражданке всё слишком сложно. Стукнуть бы буяна «по точке», не со всей дури, а коротенько, но точно, в самое яблочко, и дело с концом! Ан, нет! Крутись, как хочешь, а что бы ни царапинки на мальчишке не было, чтобы ни на секунду он не отключался! Легко идиотам, не сходившимся в рукопашке с настоящим противником, такие приказы отдавать!

Дыша, как загнанные лошади, взрослые сумели-таки оттащить парня на исходную позицию. Элан, впрочем, и не собирался теперь никуда убегать от их неусыпной заботы. Прямо по курсу корабля открывался вид на Шенай, и он безошибочно распознал наличие на холмах, подступающих с запада к городу, ещё скрытые от взора криокамеры.

Леший бы многое отдал, лишь бы оказаться в другом месте. Наблюдать преобразования мимики эволэка, смену его настроений, оказалось непросто даже для такого тёртого калача, как он.

Парень, несколько минут назад рвавшийся на свободу как тигр, превратился в ручного зверька, которому хозяйка пообещала показать множество забавных игрушек. Он весь аж трусился от вожделения скорой встречи, предстоящее свидание захлёстывало его искалеченное сознание волнами экстаза.

Александра же казалась собранной и находилась в приподнятом настроении — подобные сцены ей не были в диковинку. Канал связи уже сейчас силился распасться на множество тончайших жилок, что говорило об устойчивой связи подопечного с питомцами. Страх потери отступал перед приливом надежды, тем более что эта надежда не была слепой верой в чудо. Потоки данных на мониторах просто кричали о правильности выбора, сделанного вопреки всем сомнениям, чужим и собственным.

Тяжёлый толчок заставил всех пассажиров невольно присесть, корабль качнулся, выправляя небольшой крен. Когда система стабилизации закончила работу, и пол кабины принял горизонтальное положение, аппарель с шумом сдвинулась с места. Вместе с ветром и светом в грузовой отсек ворвался тошнотворный запах гари, к счастью лёгкие средства биозащиты помогали не замечать его.

Поляковой некогда было любоваться пейзажем, она руководила выходом «Мула», всё время оставаясь рядом с Эланом. Для обеспечения безопасности людей и большей свободы действий механического чудища, кабеля и трубки СЖО отмотали настолько, что эволэк с куратором шли чуть впереди, прямо перед кабиной пилота. Женщина внимательно следила за каждым шагом транспортной платформы, вовремя продвигаясь вперёд, но и сдерживая порывы подопечного, ведь тот стремился к контейнерам не только душой и разумом, а ещё и телом. Под ногами трещала корка спёкшегося грунта и хлюпала вода в лужицах — место посадки, сожжённое пламенем двигателей шатла, обильно поливали пожарные, давая возможность людям быстрее приступить к работе. От наспех затушенных очагов возгорания поднимались столбы дыма, низко стелясь над землёй причудливыми живыми покрывалами, подсвеченными миганием сигнальных огней шатла и автомобилей, наполняя удушливой ватой низменности.

Александра чаше двигалась боком, приобняв Элана за шею правой рукой, а левой держа за талию, постоянно крутила головой, на глаз меряя ширину шага «Мула», длину шлангов СЖО, выбирая более или менее пригодный маршрут для процессии в целом, и для тяжёлой шагающей машины в особенности.

Инженеры и техники, топающие рядом, дружно ругали сами себя за отсутствие по-настоящему творческого подхода к делу. Будь у них немного больше времени, может, кому в голову и пришла бы нехитрая мысль соорудить прямо на «Муле» площадку для людей. Тогда эволэка и куратора можно было бы поместить на неё, дав им возможность проделать путь гораздо быстрее и комфортней, а не заставлять совершать утомительный пеший марш, ежесекундно рискуя попасть под каток. Но, как говорится, задним умом все сильны, и компании приходилось довольствоваться тем, что есть. По-крайней мере всё функционировало нормально, амортизация исправно гасила колебания, не давая тем нарушить работу сложного компьютерного комплекса.

Спецназовцы рассыпались по местности, контролируя обстановку вокруг. К счастью, холмы были очищены от зевак ещё до прилёта челнока, так что работа была хоть и ответственной, но довольно рутинной. Симонов двигался по склонам так, что бы держать в поле зрения и «Мула», и гражданских, что-то жарко обсуждающих на ходу, и своих бойцов. Но странная парочка, шагающая сразу за головным дозором, привлекала его внимание всё же чаще.

Куратор как поводырь тащила сквозь заросли своего подопечного, дирижируя действиями пилота платформы. Получалось довольно неплохо, не считая момента, когда надо было невменяемого парня заставить лезть по довольно крутому склону на конечном участке маршрута. Пришлось попотеть. Эволэк не вьючная лошадь, и уж тем более не солдат — сколько на сознательность не давили, а сдвинуть с места традиционными методами не получалось. Применили нетрадиционный, то есть попросту затащили его наверх на руках, отмотав по максимуму шланги и кабель, а уже после «Мул» несколькими мощными рывками преодолел короткий, но коварный подъём, усыпанный большими и малыми камнями, подтвердив репутацию истинного вездехода.

Тяжёлый путь остался позади. С трудом переводя дыхание, ибисовцы начали разбивать стоянку. Полякова выдвинула эволэка подальше ото всех, поместив свой переносной пульт в стороне и чуть впереди подопечного, чтобы видеть все происходящее собственными глазами — технике никогда не доверяли до конца, оставляя решающее место человеческому чутью и интуиции.

За спиной рядком высились восемь криокамер, семь из которых, с Вилианами, исполинскими цветами раскрыли свои внутренности навстречу живительным лучам светила. Единственный контейнер с Верпами отличался более сложной архитектурой — там шёл процесс принудительной разморозки птиц.

Александра, поглощённая работой, не сразу заметила длинную вереницу из двух десятков машин, остановившуюся на почтительном расстоянии, и высыпавшие из них фигурки людей. А когда всё же заметила незваных гостей, нервничать не стала — те и не думали мешать, довольствуясь ролью сторонних наблюдателей. А вот взгляд, брошенный вперёд, вогнал её в дрожь.

Сон, тот самый сон, жуткий оскал которого, она уже успела изрядно подзабыть, явился-таки по её душу. Перед линией криокамер простиралась легко узнаваемая местность, будто сошедшая с экрана фильма ужасов. Взгляд Поляковой затравлено метался по сожжённым огнём холмам, и чем дольше она смотрела, тем больше совпадений между ночным кошмаром и явью отмечало её ошеломлённое сознание.