После нескольких минут форсированного, удушающего пыльюброска ругань сотников и десятников наконец остановила и развернула в линиювызимские подразделения. Ярре, задыхаясь, как рыба ловя воздух ртом, увиделвоеводу Бронибора, красовавшегося перед строем на своем изумительном жеребце,покрытом пластинами ладр. Сам воевода тоже был в полных латах, покрытыхголубыми полосками, благодаря чему казался огромной жестяной макрелью.

— Ну, как дела, недотепы?

Шеренги пикинеров ответствовали гудливым, как далекий гром,бурчанием.

— Попердываете, значит, — констатировал воевода,разворачивая выряженного в ладры коня и двигаясь вдоль строя. — Сталобыть, чувствуете себя хорошо. Потому что, когда вы чувствуете себя скверно, тоне пердите вполголоса, а воете и скулите, словно вас вот-вот повесят. По мордамвижу, что вы так и рветесь в бой, что мечтаете о битве, что уже не в силахдождаться нильфгаардцев! Ну что, вызимские разбойники? У меня для вас добраявесть! Ваши мечты через минуту исполнятся. Через малюсенькую, я бы сказал,мгновенную минутку.

Пикинеры снова загудели. Бронибор доехал до конца строя,завернул и продолжал, постукивая булавой по изукрашенной луке седла:

— Нажрались пыли, пехтура, за латниками идучи! М-да,пока что вместо славы и добычи вы нюхали конскую бздень. Еще б немного, и дажесегодня, когда возникла большая необходимость, вы не попали бы на поле боя. Новам посчастливилось, поздравляю вас от всего сердца! Здесь, у деревни, названиекоторой я позабыл, вы наконец-то покажете, на что способны и чего стоите каквойско. Туча, которую вы видите в поле, это нильфгаардская конница,намеревающаяся раздолбать нашу армию фланговым ударом, столкнуть нас и утопитьв болотах речки, название которой я позабыл тоже. Вам, славным вызимскимпикинерам, по милости короля Фольтеста и коннетабля Наталиса выпала честьзакрывать бреши, которые возникнут в наших стройных рядах. И эти бреши вы закроетесобственными, я бы так сказал, грудями, сдержите нильфгаардскую атаку. Ну как,ликуете, кумовья? Распирает вас гордость, а? Распирает, спрашиваю?

Ярре, стискивая древко пики, осмотрелся. Никаких признаковликования по поводу перспективы близкого боя видно не было, а если солдат ираспирала гордость в связи с доверенной им честью закрывать бреши собственными,как выразился воевода, грудями, то «пехтура» весьма умело эту гордостьскрывала. Мэльфи, стоявший по правую руку от Ярре, бормотал под нос молитвы.Слева посапывал, сквернословил и нервозно кашлял профессиональный служакаДелакс.

Бронибор завернул жеребца, выпрямился в седле.

— Не слышу! — рявкнул он. — Я спрашивал,распирает ли вас, курва, гордость?

На сей раз пикинеры, не видя другого выхода, заорали в одинголос, что их, да, распирает. Ярре тоже орал. Ежели все, так уж все. Чего там!

— Ладно! — Воевода остановил жеребца передстроем. — А теперь построиться как подобает! Сотники, чего ждете, матьвашу так-растак! Выстроить квадраты! Первая шеренга на одно колено, вторая —стоять! Пики выставить. Да не тем концом, идиоты! Да, да, тебе говорю, ты,обросшее чудо лесное. Выше, выше наконечники, мужики! Сомкнуть ряды, теснее,плотнее, плечо к плечу! Ну, теперь прилично! Почти совсем как войско!

Ярре оказался во второй шеренге. Он крепко уперся концомпики в землю, стиснул древко вспотевшими от страха руками. Мэльфи непрерывнобормотал слова молитвы за упокой души погибающих. Делакс неразборчиво ворчал,твердил бесконечно, мусолил одни и те же слова, касающиеся деталей интимнойжизни нильфгаардцев, кобелей, королей, коннетаблей, воевод и матерей всехвышеперечисленных вместе взятых.

Туча в поле росла.

— Эй, не пердеть там, не стучать зубами! — рявкнулБронибор. — Если думаете своей вонью напугать нильфгаардских лошадей, тоошибаетесь. И не обольщайтесь! То, что на нас прет, называется бригада«Наузикаа» и Седьмая Даэрлянская, известные боевые, прекрасно выученные воины!Их не испугаешь! Их не победишь! Их надо поубивать! Выше пики, мать…

Издали уже доносилась тихая, но быстро усиливающаясябарабанная дробь копыт. Задрожала земля. В туче пыли засверкали, словно искры,мечи.

— На ваше засранное счастье, вызимские герои, —снова заревел воевода, — пехотная пика нового модернизированного образцаимеет в длину двадцать один фут! А в нильфгаардском мече всего три фута споловиной. Надеюсь, считать-то вы умеете? Так знайте, они тоже умеют. Норассчитывают на то, что вы не устоите, что из вас выпрет наружу ваше истинноеестество и тем самым подтвердит и покажет, что вы засранцы, трусы и паршивыеовцы! Я четко излагаю? Ну, ладно! Проще сказать, Черные рассчитывают на то, чтовы отбросите свои жерди и кинетесь бежать, а они станут вас нагонять на поле идолбать по хребтам, задницам и шеям, сечь с удобствами и без трудностей.Запомните, стервецы, что, хоть страх придает пяткам прямо-таки невероятнуюлетучесть, от конников вам не убежать. Кому жизнь дорога, кому мила слава идобыча, тот должен стоять! Стоять твердо! Стоять стеной! И смыкать строй!

Ярре оглянулся. Стоявшие за линией пикинеров арбалетчики ужекрутили рукоятки, внутренняя часть квадрата ощетинилась остриями гизарм,рансер, алебард, глевий, кос, рунков и вил. Земля дрожала все сильнее, в чернойстене надвигающейся конницы уже можно было различить отдельные фигурынаездников.

— Мама, мамочка, — повторял дрожащими губамиМэльфи. — Мама, мамочка…

— М… мать твою, — бурчал Делакс.

Топот нарастал. Ярре хотел облизнуть губы, но не сумел. Языкотказался вести себя нормально, сделался твердым, как инородное тело, и сухим какщепка. Топот нарастал.

— Сплотиться! — рявкнул Бронибор, выхватываямеч. — Чувствовать плечо соседа! Помните, ни один из вас не дерется водиночку! А единственное средство против страха, который вы чувствуете, этопика в кулаке! Готовься к бою! Пики — на грудь лошади! Ну, что будем делать,вызимские разбойники? Я спрашиваю!

— Стоять твердо, — проорали в один голоспикинеры. — Стоять стеной! Держать строй!

Ярре тоже орал. Уж ежели все, так все. Чего уж! Из-под копытмчащейся клином конницы вырывались песок, щебень и дерн. Атакующие орали нехуже демонов, размахивали оружием. Ярре нажал на пику, втянул голову в плечи икрепко зажмурился.

* * *

Ярре, не отрываясь от работы, резким движением культиотогнал кружащую над чернильницей осу.