У входа в палатку образовалась толкучка. Принесли очередногораненого в сопровождении нескольких рыцарей. Один, в полной латной броне,покрикивал, командовал, подгонял:

— Двигайтесь, санитары! Живее! Несите его сюда, сюда!Эй ты, фельдшер!

— Я занят. — Русти даже головы не повернул. —Положите раненого на носилки. Я займусь им, как только закончу…

— Ты займешься им сейчас, дурной медикус! Ибо это самблагородный господин граф Гаррамон!

— У этого госпиталя, — Русти повысил голос, потомучто застрявший во внутренностях раненого наконечник бельта снова выскользнул унего из щипцов, — у этого госпиталя очень мало общего с демократией. Сюдав основном приносят именно баронов, графов, маркизов и разных других всяких,что повыше рангом. А вот о раненых, что рангом пониже, мало кто заботится. Новсе же некоторое равенство существует и здесь! Здесь, а именно — у меня настоле!

— Э! Не понял?

— Не имеет значения, — Русти снова сунул в ранузонд и щипцы, — хам ли тот бедняга, у которого я сейчас пытаюсь вытащитьиз бебехов железяку, дворянин ли древнего рода, аристократ, или скартебель.[55]Он лежит у меня на столе. А у меня, позволю себе заметить, князь стоит шута.

— И что?

— А то, что ваш граф подождет своей очереди.

— Ах ты, низушек затраханный!

— Помоги мне, Шани. Возьми другие щипцы. Осторожнее сартерией. Марти, еще немного магии, если можно попросить. У нас здесь ужасноекровотечение.

Рыцарь шагнул вперед, скрежеща зубами и латами.

— Я прикажу повесить тебя! Повесить прикажу, ты,нелюдь!

— Молчи, Пепербок, — с трудом, кусая губы,проговорил раненый граф. — Молчи. Оставь меня здесь и возвращайся на полебоя…

— Нет уж, граф! Никогда!

— Это приказ.

Из-за полотна палатки долетели грохот и звон железа, конскийхрап и дикий вой. Раненые выли в лазарете на разные голоса.

— Прошу взглянуть. — Русти поднял щипцы ипродемонстрировал вытянутый с таким трудом зазубренный наконечникбельта. — Эту цацку выковал профессионал, который получает за свой трудплату, позволяющую ему содержать многочисленную семью и попутно помогатьразвитию мелкого производства, а стало быть, содействовать повышению всеобщегоблагосостояния и не менее всеобщего счастья. А способ, которым эта прелестьдержится в человеческих внутренностях, несомненно, защищен патентом. Даздравствует прогресс!

Он небрежно бросил окровавленный наконечник в ведро, глянулна раненого, потерявшего в ходе операции сознание.

— Зашить и унести, — прошипел он. — Еслипосчастливится — выживет. Давайте следующего в очереди. Того, у которогоразрублена голова.

— Он, — спокойно сказала Марти Содергрен, —очередь освободил. Только что. Русти втянул и выпустил воздух, без лишнихзамечаний отошел от стола, склонился над раненым графом. Руки у него былииспачканы, халат забрызган кровью, словно у резника. Даниель Эччеверриа, графГаррамон, побледнел еще больше.

— Ну-с, — просопел Русти, — очередь свободна,светлейший граф. Давайте его на стол. Так. Что тут у нас? Хо, от этого суставауже не осталось ничего, что можно было бы спасать. Каша! Пульпа! Чем вы тамдубасите друг друга, милсдарь граф, что до такой степени раздалбливаете себемослы? Ну-с, будет немного больно, милостивый государь. Немножко поболит. Нопрошу не волноваться. Будет совсем как в бою. Жгут! Нож! Ампутируем, вашамилость.

Даниель Эччеверриа, граф Гаррамон, до сих пор державшийся сдолжным достоинством, взвыл волком. Прежде чем успел стиснуть от боли челюсти,Шани быстрым движением сунула ему в рот между зубами затычку из липового сучка.

* * *

— Ваше королевское величество! Господин коннетабль!

— Говори, парень!

— Добровольческая Рать и Вольная Компания держатперешеек около Золотого Пруда… Краснолюды и кондотьеры стоят твердо, хоть все вкрови… Говорят, «Адью» Пангратт убит. Фронтин убит. Джулия Абатемарко убита…Все, все убиты. Дорианская хоругвь, что шла им на помощь, уничтожена…

— Резерв, милсдарь коннетабль, — тихо, но четкопроговорил Фольтест. — Если хотите знать мое мнение, пора вводить резервы.Пусть Бронибор бросит на Черных свою пехоту! Сейчас же! Немедленно! Иначе ониразрубят наш стык, а это конец.

Ян Наталис не ответил, уже издалека видя очередногосвязника, мчащегося к ним на лошади, разбрасывающей клочья пены.

— Отдышись, парень. Отдышись и говори складно!

— Фронт прорвали… эльфы из бригады «Врихедд»… Господинде Руйтер сообщает вашим превосходительствам…

— Что сообщает? Говори!

— Что пора спасать жизнь.

Ян Наталис воздел очи горе.

— Бленкерт! — сказал он глухо. — Да явитсяБленкерт! Или да опустится ночь.

* * *

Земля вокруг палатки задрожала под копытами, полотно,казалось, вспучилось от конского ржания и громких криков. В палатку ворвалсясолдат, вслед за ним два санитара.

— Бегите все! — зарычал солдат. — Спасайтеся!Нильфгаард бьет наших! Гибель! Гибель! Поражение!

— Клемму. — Русти отвел лицо от струйки крови,энергичным и живым фонтаном бьющей из артерии. — Зажим! И тампон! Зажим,Шани! Марти, сделай, пожалуйста, что-нибудь с этим кровотечением…

Совсем рядом с палаткой кто-то взвыл зверем. Отрывисто.Завизжала лошадь, что-то рухнуло на землю со звоном и грохотом. Бельт изарбалета с треском прорвал полотно, зашипел, вылетел с противоположной стороны,к счастью, слишком высоко, чтобы угрожать лежащим на носилках раненым.

— Нильфгаард! — снова крикнул солдат высоким,дрожащим голосом. — Господа фершела! Не слышите, что ль, что говорю-то?Нильфгаард прорвал королевскую линию, идет и крошит! Бегииитя!

Русти взял у Марти Содергрен иглу, сделал первый стежок.Оперируемый уже долгое время не двигался. Но сердце билось. Это было видно.

— Не хочу умирать! — заорал кто-то из находившихсяв сознании раненых. Солдат выругался, прыгнул к выходу, что-то крикнул, рухнулназад и, разбрызгивая кровь, свалился на глинобитный пол. Иоля, стоявшая наколенях у носилок, вскочила на ноги, попятилась.

Неожиданно стало тихо.