Несколько месяцев спустя я встретился с Джоном Рис-Дэвисом в нью-йоркском отеле. К тому времени, когда я прилетел в Веллингтон, Рис-Дэвис, Блум и хоббиты уже закончили съемки. Рис-Дэвис был одним из немногих актеров, сыгравших в фильме две роли (но не единственным при этом). Он не только исполнил роль грузного, комичного гнома Гимли, но и одолжил свой аристократичный валлийский баритон Древобороду, что вызвало немало разговоров среди фанатов. Озвучивать энта оказалось нелегко.

«Как говорит дерево?» – раздумывал он.

Такой вопрос нечасто приходится задавать даже актеру с таким богатым послужным списком, как у Рис-Дэвиса.

«Я пошел на огромный риск. Если упаду лицом в грязь, виноват буду сам. Понимаете, мы пытались даже добавить в его голос ноты из крика китов». Получается, энты были в некотором роде «китами» леса.

Рис-Дэвис набрал побольше воздуха и изобразил низкий, рокочущий, скорбный вой океанского гиганта: «У-у-у-у-у-ум-м-м-м-м… Я доверяю Питеру. Нам нужно найти лучшее решение».

Я решил помочь ему советом. Нащупал ли он что-то толкиновское в герое? Как известно, Толкин обожал деревья и ратовал за экологию, а потому страж Фангорна стал рупором его тревог из-за стремительной индустриализации, охватывающей пасторальную Англию его мечтаний.

«Нет, – ответил Рис-Дэвис, который из вежливости не признался бы, даже если бы давно изучил эту мысль. – Как я понял, он наделил своими чертами Гэндальфа, но я учту этот совет. Благодарю вас».

Создать Древоборода и его древесных братьев, не изменив принципу реализма, было очень сложно. В мультфильме Бакши Древобород напоминал ходячую репу. В «Двух крепостях» Джексона энты стали настоящим чудом. Их поход на твердыню Сарумана, полную «металла и колес», стал сюрреалистическим карнавалом роскошной компьютерной графики (стилизованной под Рэя Харрихаузена), аниматроники и великолепной, необычной озвучки. Отдел звукового монтажа, о котором то и дело забывают, добавил к прекрасному, звучному голосу Риса-Дэвиса шелест листьев и скрип старых ветвей.

Когда энты разрушают Изенгард и затапливают копи Сарумана, разрушая плотину на реке Изен, кто не восхищается потрясающим моментом, когда энт окунает горящие ветви в набегающую воду? Эта крошечная деталь прекрасно показывает, с каким остроумием и точностью Джексон с командой подошли к созданию Средиземья.

Совсем недалеко, в стенах другого обветшавшего склада на Парк-роуд, творилась история. Участвовавшие в процессе люди еще не знали, какой прорыв они совершат, и просто молились всем киношным богам о том, чтобы Голлум получился как следует. Когда я зашел внутрь, меня встретил фруктовый запах школьного спортивного зала, но вдоль одной из стен стояли огромные компьютеры, за каждым из которых работал оператор, внимательно следящий за движениями компьютерных частей тела. В другой стороне зала сидела Фрэн Уолш, которая, раскрыв сценарий, руководила процессом создания Голлума.

В центре зала на деревянном ящике стоял лондонский актер Энди Серкис, одетый в синее трико, усыпанное черными заплатами и белыми точками. Изображая позы из «Матрицы», он смешил всю команду. Вокруг него было множество датчиков, которые «захватывали» его движения.

Так выглядел «объем» (этим термином «сканируемую» область, где захватывается движение, впоследствии стал называть Джеймс Кэмерон) в 2002 году, когда захват движения был непривычной практикой. Серкис исполнял роль в физическом и психологическом отношении: он давал герою движения, голос, разум, сердце и непокорную душу. Но на экране должен был появиться компьютерный симулякр его игры, которому с помощью графики придавали вид Голлума. Он был бы в фильме, не будучи в фильме. Если Толкин пренебрежительно относился к театру, считая его простым переодеванием и «притворством», то что бы он сказал об этом?

«На мой взгляд, отношения Фродо, Сэма и Голлума – самое страшное в «Двух крепостях»», – сказал мне Джексон накануне. Ориентируясь на книгу, они со сценаристами проникли в психологические глубины изможденного, пребывающего под властью Кольца уродца, который покажет Фродо дорогу в Мордор, но в итоге предаст его.

«Это удивительный персонаж, – согласился Серкис, когда мы позже побеседовали, после того как он переоделся в обычную одежду. – Он показывает зрителям, что Кольцо делает с человеком».

Мы вернемся к Серкису и чудесному происхождению Голлума в следующей главе. Пока же сложнейшую работу актера пришлось прервать из-за технических неполадок. Одна из многочисленных белых «точек» на его трико забарахлила, поэтому его тотчас окружили техники «Weta», которые принялись искать сломавшийся датчик, как усталые отцы ищут перегоревшую лампочку в новогодней гирлянде.

То ли убивая время, возникшее из-за этой заминки, то ли ожидая, пока завершится другой компьютерный процесс, то ли просто решив меня порадовать, сидевший передо мной оператор открыл на своем мониторе фрагмент готового материала и жестом пригласил меня подойти ближе.

Он запустил видео, и я увидел, как Гэндальф падает в бездну Казад-Дума вслед за огненным Балрогом и камера ныряет за ними. Даже на компьютерном мониторе восхитительная первая сцена «Двух крепостей» казалась весьма впечатляющей. Падающий Гэндальф ловит летящий в пропасть меч, хватает огненного врага и начинает воздушную дуэль, в которой после каждого удара меча на черной коже Балрога вспыхивали огненные прожилки.

Только очень уверенный человек мог начать так второй фильм, привлекая наше внимание к головокружительной увертюре, созданной силами волшебников из «Weta». На основе иллюстрации Джона Хоува, сделанной для карточной игры, была создана чисто кинематографическая интерпретация момента, который в книге описывается лишь вскользь, и готовая сцена мгновенно напоминала всем, кто контролирует ситуацию.

«Джексон всегда точно знал, какими хочет видеть все масштабные вещи, – говорит Бойенс. – Помню, мы обсуждали второй фильм и он сказал: «Я знаю, как его начать». И мы воскликнули: «Ого!»».

В готовом фильме эпизод завершится резким пробуждением Фродо. Может, это был сон? Или видение, посланное ему Гэндальфом, слухи о смерти которого были сильно преувеличены? Если смотреть внимательно, можно заметить намеки на сверхъестественную телепатическую связь волшебника и хоббита. Как бы то ни было, этот момент стал первым из ряда красивых переходов, которые задали новый внутренний ритм истории, отныне прыгающей с одной сюжетной линии на другую, но неизменно возвращающейся к миссии Фродо.

««Две крепости» поставили перед нами самую сложную задачу с точки зрения монтажа», – признает Ордески.

Второму фильму суждено было стать трудным средним ребенком. В нем не было ни начала, ни конца, а также в нем нельзя было поставить точку в большинстве сюжетных линий. Толкин настаивал, что две части второй книги нужно рассматривать в целости, чтобы избежать разночтений. Поэтому он начал с описания погони Арагорна, Гимли и Леголаса за орками, схватившими Пиппина и Мерри, и показал, как это путешествие в результате привело их к Гэндальфу, а затем поведал о сложном пути Фродо, Сэма и Голлума в Мордор.