«Утром нас будили и отправляли скакать на лошадях. Мы скакали до обеда, а потом нас на автобусе везли кататься на роликах. Мы катались до самого вечера. Я провел там полтора месяца, прежде чем сыграл свою первую сцену. Мы выбивались из бюджета и из графика. Питер укладывается в бюджет и следует графику. В этих съемках нет ничего экстравагантного и неуправляемого».

Чтобы исполнить свою относительно небольшую роль, Дуриф должен был присутствовать на съемках лишь в течение определенных периодов времени. В отличие от строгого режима «Врат рая», здесь актер мог спокойно прилетать на съемки по мере необходимости. Он бывал в Новой Зеландии набегами. Он был задействован в первые шесть недель съемок, затем прилетел еще на неделю, а затем – еще на четыре (а также на дополнительные съемки). Между этими периодами проходили целые месяцы. В один из перерывов Дуриф успел сняться в целом телесериале «Пондероза» (основанном на старом сериале-вестерне «Бонанца»), а затем вернулся в Новую Зеландию, где снова вошел в образ Гнилоуста.

Растянутая во времени работа над «Властелином колец» позволила задействованным в трилогии актерам принять участие во множестве других проектов, не прекращая играть свои роли. Мортенсен снялся в «Идальго», а Маккеллен – в «Людях Икс 2», после чего оба актера вернулись в Средиземье.

Дуриф не очень любит фэнтези, а потому до работы над фильмом не читал «Властелина колец». «Я не читал его даже в свою бытность хиппи, хотя для хиппи он был обязателен к прочтению». Однако на роль он согласился не раздумывая.

«Все знали, что фильм будет громким. Отказаться от подобной роли я не мог – и точка».

Гнилоуст – злодей, но при этом человек. Этим он отличается от других злодеев книги. Как и Голлум, он показывает своим примером трагедию, которую порождает зло. «Он был не последним человеком в королевстве, – сказал Дуриф, – но стал злодеем под влиянием Сарумана».

Если в недоделанной экранизации Ральфа Бакши Гнилоуст напоминал толстого фокусника, Дуриф нашел в персонаже барочные глубины. Черпая вдохновение в эксцентричных героях Диккенса, пьесах Шекспира и рассказах Эдгара Аллана По, любовь к которым ему в детстве привил отец, поклонник жанра хоррор, Дуриф играет Гнилоуста так, что его нездоровые намерения в отношении племянницы короля Эовин (в исполнении Отто) кажутся отягощенными ущербностью человека, сознающего свое уродство. И все же в чарующем голосе Дурифа слышатся нотки непосредственного юмора в духе Петера Лорре.

С созданием этого образа ему помогли скорее Уолш и Бойенс, чем перегруженный Джексон.

«С Питером невозможно поговорить, – без претензий отметил Дуриф. – Перед ним целых двадцать мониторов. Очень жаль, что я не мог сидеть и снимать все вместе с ним».

Он в основном советовался с Бойенс. Когда начались съемки, они с Бойенс взяли на себя ответственность за создание образов вместе с актерами. Бойенс лично либо по телефону объясняла все тонкости сложного мира Толкина, помогая находить человеческие черты, когда они оказывались трудноуловимыми.

Дурифу также повезло сыграть много сцен с харизматичным Ли в роли Сарумана. Когда я спросил об этом, он поднял руки в восхищении.

«Этот человек умеет говорить. Он прожил потрясающую жизнь и знает чуть ли не всех на этой планете».

Вживую, в полном одеянии Сарумана с длинными белыми юбками, которые доставляли ему столько неудобств, с накладным крючковатым носом, Ли казался устрашающим. Даже с убранной под сеточку бородой. Само собой, я увидел его за обедом, когда мы оказались на противоположных концах буфета. Актеры охотно стояли в очереди вместе со всеми, даже не допуская мысли о том, чтобы уединиться в собственном трейлере, и Ли внимательно смотрел на меня, стоя возле судка с горячим чили.

«Рекомендуете?»

Саруман Белый, сбившийся с пути истари, властитель Ортханка, очевидно, принял меня за работника столовой.

Англичанин до мозга костей, я не решился указать ему на ошибку, а потому постарался выкрутиться. «Пахнет очень вкусно», – ответил я.

Последовала жуткая пауза.

«Хм-м-м, пожалуй, не стоит, – проворчал он, нахмурив кустистые брови и показав рукой на живот. – Мне еще сниматься после обеда».

Он отправился искать не столь взрывные блюда. Ли давно уже нет, но я по сей день гадаю, было ли это шуткой.

На площадке грань между волшебником и великим маэстро сцены, экрана, оперы и много чего еще практически стиралась. Джексон с мальчишеской радостью сновал вокруг него, не обижаясь на периодические вспышки гнева.

«Да, Кристофер, конечно», – повторял он, напоминая Бальдрика из «Черной гадюки».

Как только съемки сцены, в которой Саруман смотрел на индустриальный ад подготовки к битве (его заменял синий экран), отдавая приказы раболепному орку, завершились, Ли сказал, что он слишком устал для разговоров, а затем все же присел поговорить. Все это было частью ритуала. Сначала нужно было осознать, какая честь – беседовать с восьмидесятилетней легендой. Он был великолепен: выносил приговоры, вместо того чтобы давать ответы, рассказывал прекрасные, заранее отрепетированные истории, включая историю о встрече с Толкиным, и – в свете успеха «Братства Кольца», который он пророчил с самого начала, – с такой же уверенностью говорил о будущем успехе последующих фильмов.

«Почувствовать себя уверенным несложно, – прогрохотал он, и члены съемочной группы, сновавшие, как орки, на заднем плане, замерли на месте. – Я не боюсь, что фильм соберет меньше или вообще провалится. На мой взгляд, его ждут даже больше. И фильм будет лучше».

День третий. «Weta Workshop». Владения Ричарда Тейлора были так загромождены, что казалось, что тебя вот-вот раздавят всевозможные штуковины из Средиземья, которые он сам и его команда создавали уже целую вечность. На самом деле они не прерывали работу с того дня, когда Джексон впервые предложил экранизировать книгу в 1996 году. Производство было поставлено на поток – работа кипела, как в копях Сарумана, но в более позитивной атмосфере новозеландской жизнерадостности и под гул местных радиостанций.

Я словно оказался в гробнице фараона, где было все: мечи, доспехи, шлемы, украшения, макеты, огромные миниатюры и шкуры орков, висящие на вешалках, как новая коллекция, в которой Милан встречался с Минас Моргулом.

«Попробуйте подержать», – предложил Тейлор, протягивая мне Нарсил, тот самый сломанный меч, который перешел по наследству Арагорну.

Как бы странно это ни звучало, меня поразило, что меч показался мне настоящим.

Экскурсия наконец добралась до самой просторной мастерской, где хранились самые большие творения.

В углу стоял Древобород – а точнее, его верхняя часть. Аниматронная «геройская» версия энта была создана для крупных планов с Пиппином и Мерри в исполнении Билли Бойда и Доминика Монахэна, которые быстро отсидели себе пятые точки. Учитывая, как сложно было пристегивать актеров к кукле, они даже обедали, сидя на шишковатых плечах энта. Его янтарные глаза преследовали меня, пока я бродил по мастерской.