Внешний вид компьютерной твари также вызывает ряд противоречивых реакций: Голлум кажется нам странным, но достойным сочувствия, тщедушным, но опасным, старым, но по-детски наивным, а еще невероятно реальным.

Серкис вспоминает, как он волновался, когда сидел в компании жены и двух друзей на премьере «Двух крепостей» в Нью-Йорке. Годом ранее его тайком провели на лондонскую премьеру «Братства Кольца», потому что «New Line» не хотела, чтобы он раньше времени начал общаться с прессой. Смотреть первый фильм было странно, ведь его вклад ограничился бормотанием, сопровождавшим редкие появления Голлума во мраке, а также озвучкой назгула в ущелье реки Бруинен[29]. Работа над образом Голлума зависела от реакции на первый фильм – что, если его ждал провал? Одна мысль об этом угнетала.

Как и все остальные в тот вечер – и в последующие вечера по всему миру, – Серкис был сражен и обнадежен. «[Картина] сформировала фантастический психологический и физический мир. Люди были тронуты увиденным».

Все было готово к его появлению.

В Нью-Йорке зрители впервые увидели настоящего Голлума. Его Голлума. Во время этой сцены, которая стала его звездным часом, Серкис заметил, как смешки сменились восхищенным молчанием.

«Я почувствовал, что они проникли в голову героя. До того момента я не был уверен, получится ли это. Тот момент был определяющим, и я горжусь им больше всего. Эту сцену написали лишь на этапе постпроизводства, но она стала воплощением всего фильма».

Режиссером этой сцены была Уолш. Ее снимали на первом этапе дополнительных съемок в июне 2002 года как монолог, поделенный на длинные планы, позволяя двум героям в одном теле попеременно вытеснять друг друга.

«Казалось, я вернулся на сцену», – с удовольствием вспоминает Серкис.

Он «пришел в восторг», получив сценарий. Сцена стала погружением в «нутро и психику» Голлума и Смеагола. Они сумели поймать волну персонажа.

Создание Голлума – это история внутри истории о триумфе «Властелина колец». Пожалуй, именно она лучше всего рассказывает о дальновидности, таланте и смелости, которые были необходимы для реализации проекта, совершившего революцию в нестандартном мышлении, оставаясь в полной гармонии с Толкином.

«Голлум был прекрасным примером того, как все решалось прямо на ходу», – говорит Элайджа Вуд.

«Он был едва ли не научным экспериментом», – смеется Джо Леттери.

В 2004 году гнусный негодник занял десятое место в списке величайших киногероев всех времен, составленном американским киножурналом «Premier», оказавшись в компании Дарта Вейдера и Джеймса Бонда. Каждый комик и ведущий ток-шоу на свой манер изображал Голлума. Слова «моя прелес-с-сть» вошли в культурный лексикон. Джеймс Кэмерон сказал, что диапазон эмоций этого цифрового существа убедил его в осуществимости «Аватара». И все же ни один компьютерный персонаж еще не достигал высот Голлума. Даже если порой его компьютерная маскировка не справлялась с задачей (одни кадры успешнее других), как и в случае с пропорциями, зрители тут же об этом забывали. Его история мгновенно увлекала.

«Крайне важно, – говорит Джексон, – что Энди не допустил, чтобы Голлума считали монстром».

«Он любил и ненавидел Кольцо точно так же, как любил и ненавидел себя»: великолепный антигерой Толкина стал молнией современности на мифическом небосводе старой саги.

Его прототипами стали Грендель из «Беовульфа» – игра в загадки типична для скандинавской и англо-саксонской литературы – и Калибан из «Бури», но Серкис разглядел в нем и другие архетипы: Урию Хипа из «Дэвида Копперфильда» Чарльза Диккенса, горбуна из «Собора Парижской Богоматери» Виктора Гюго и библейского изгнанника Каина, убившего собственного брата. Непоколебимая католическая вера Толкина нашла свое выражение и здесь.

Тем не менее его нежелание придерживаться простых моральных принципов кажется вполне современным. В психологическом отношении дилемма Голлума гораздо сложнее дилемм Арагорна и Фродо. Он кажется жутковатым, но взывает к симпатии читателя. Мы знаем, что ему нельзя доверять, но при этом очарованы им больше, чем любым другим персонажем. И кто в конце концов спасает мир?

Голлум загадал кинематографистам главную загадку книги – как выполнить такое страшное обещание? Успех трилогии зависел от того, удастся ли найти ответ на этот вопрос.

* * *

Сначала они хотели просто озвучить героя. Его планировалось создать на компьютере, синхронизировав с озвучкой движения его губ. Кинематографисты экспериментировали с куклой Голлума, но она оказалась слишком громоздкой и затрудняла съемки. Кроме того, в куклах всегда чувствуется некоторая неестественность – чары фильма рассеялись бы. Ричард Тейлор предложил загримировать актера, а затем на компьютере обработать ему глаза и удлинить конечности, но Джексону не понравилась эта идея. Такого тощего актера не удалось бы найти, тем более что режиссер хотел, чтобы он «ползал на четвереньках».

Все читавшие книгу, признает Тейлор, «прекрасно представляли себе Голлума, ведь он был наиболее характерным героем фэнтези двадцатого века».

На них лежала огромная ответственность.

Можно, конечно, возразить, что на самом деле Голлум был наименее характерным героем фэнтези двадцатого века, но воплощать его образ от этого было не легче. Его лицо должно было выражать целый спектр эмоций – он то рыдал, как младенец, то ухмылялся, как заправский злодей.

При разработке образа долговязого, болезненного толкиновского уродца были сделаны сотни набросков и глиняных статуэток. Джон Хоув вспоминает, что в какой-то момент даже казалось, будто все занимаются только Голлумом. Хотя его изображали и раньше, единого образа еще не сложилось. Как правило, он казался либо мертвенно-бледным и похожим на зомби, либо забавным и милым.

В первом фильме мы видим Голлума лишь мельком: он всего шесть раз появляется перед нами во мраке Мории, где поблескивают его огромные глаза, и во флешбэке с пытками в Барад-дуре, где он вопит от боли, заламывая свои длинные пальцы (так сложилось, что это единственная сцена внутри резиденции Саурона). И все же опубликованные с тех пор рисунки и фотографии дают нам возможность понять, каким он задумывался изначально.

Он скорее напоминал сказочного Голлума из «Хоббита» – таинственного и несуразного пещерного жителя. Его тело почти не подверглось изменениям, но лицо изменилось сильно. Сначала он походил на обезьяну – любопытно, что впоследствии «Weta Digital» и Серкис сделают обезьян своей специальностью. У него были большие глаза навыкате, курносый нос и выступающая морда. Он казался странным и жалким.

В «Workshop» сделали увеличенную модель Голлума, поставив его в позу «Витрувианского человека» да Винчи, чтобы более детально отсканировать его (используя мясные сканеры). Джино Ачеведо говорит, что персонаж был выкрашен «в оливковый цвет, а живот у него был бледно-зеленым, как у древесной лягушки».