«Было еще очень рано, потому что в первом фильме он не появлялся, если не считать одного крупного плана. Но мы быстро собрали тестового Голлума и показали ему результат».

В опытном образце было две сцены, созданных при помощи анимации по ключевым кадрам[30]: в первой Голлум карабкался по скалам, подбираясь к спящим Фродо и Сэму, а во второй – более смелой – на крупном плане произносил монолог.

Может, Голлуму еще и не хватало жизненной энергии Серкиса, но Шайе вышел из просмотрового зала, полностью изменив свое мнение.

«Ладно, можете заняться Голлумом».

Как и со многими другими аспектами Средиземья, он еще не понимал, каким прорывом обернется его уступка. Хотя на том этапе даже Джексон с командой еще не могли представить себе залитого лунным светом Голлума.

Режиссер признает, что они понятия не имели, сумеют ли справиться с задачей. «Мы всерьез принялись за работу только тогда, когда подготовили этот опытный образец, испугавшись, что Боб Шайе заберет у нас героя».

Ордески не может сдержать смеха. Если что-то и воплощает в себе бескомпромиссную философию Джексона, так это создание самого живучего и любопытного героя книги. «Энди Серкис должен был за три недели справиться с озвучкой. Персонажа планировалось создать при помощи анимации по ключевым кадрам. И все это изменилось. Я помню, как все разрывались между анимацией и захватом движения[31]. Голлум просто стал гораздо более сложным».

Катализатором всегда становились идеи Джексона: режиссер придумывал что-нибудь, а затем его команда находила способ воплотить это в жизнь.

«Например, Питер говорил: «У Голлума будут крупные планы», – поясняет Ордески. – Все начинали злиться. Конечно, никто ничего не говорил Питеру в лицо, но внутри все так и бушевали. Потому что наличие крупных планов в разы усложняло задачу».

* * *

Джо Леттери порекомендовал Джим Ригель. Заканчивая работу над «Братством Кольца», ответственный за визуальные эффекты оказался «немного перегружен». Следующие два фильма сулили еще больше трудностей, поэтому ему нужна была помощь с руководством «Weta Digital». Они с Леттери вместе работали в восьмидесятых и оставались на связи, пока Леттери завоевывал репутацию в «ILM». К тому же Ригель знал, что он обладает особенно полезными навыками…

«Мне очень повезло работать в «ILM» над «Парком юрского периода», – говорит Леттери, в голосе которого слышен сдержанный прагматизм человека, потратившего немало времени на объяснение очень сложных вещей очень простым людям. – Я специализировался на реалистичности спецэффектов. Я искал способы сделать так, чтобы динозавры казались настоящими. Какая у них кожа? Как создать на компьютере свет, который будет вести себя так же, как свет в реальном мире?»

Он родился в Аликвиппе, Пенсильвания, и получил образование в калифорнийском Беркли. Став настоящим волшебником спецэффектов, он мог похвастаться весьма впечатляющим резюме: он не только работал над знаменитым фильмом Стивена Спилберга о динозаврах, но и использовал фракталы, чтобы создать реалистичную приливную волну в «Бездне» Джеймса Кэмерона, а также вставил вполне приличного Джаббу Хатта в специальное издание картины «Звездные войны. Новая надежда». В Новую Зеландию его привлекла главным образом возможность поработать над Голлумом.

«Он казался мне особенно интересным, потому что был не бессловесным чудищем, а полноценным персонажем. Он должен был играть наравне с другими актерами. В нем не было ничего искусственного. Он был не странным пришельцем, а ущербным человеком».

Голлум был в одной категории не с пещерным троллем и Балрогом, а с Фродо и Гэндальфом, поясняет Джексон. Именно поэтому было так важно, чтобы Серкис работал на площадке. Он должен был показать другим актерам и аниматорам, что Голлум – игровая роль. «А ведь мы тогда еще и не думали о захвате движения».

Для режиссера анимации «Weta Digital» Рэнди Кука, который помог Голлуму появиться на свет, «стало очевидно, как много Энди привнесет в эту роль».

Джексон больше всего боялся, что Голлум станет чудовищем Франкенштейна, составленным из работ сорока аниматоров. Как и все художники, аниматоры любят оставлять свой след. Игра актера должна была стать ориентиром для создания компьютерного персонажа.

«Нельзя сбиваться с пути, – говорит Серкис. – Работая с компьютерной графикой, нужно держаться в рамках».

Когда они занялись захватом движения, путь превратился в накатанную дорогу. Уже были заложены основы будущих работ. Теперь им все сильнее хотелось не просто визуализировать Голлума, но ввести его в сюжет как полноценного героя.

Серкис прилетел в Веллингтон 5 апреля 2000 года. Ему провели экскурсию по «Weta Workshop», где кипела работа, а затем он посетил офис «Weta Digital». Именно там Кук показал ему недавнюю пробную сцену с Голлумом на ступенях Кирит Унгола, в которой использовался материал, отснятый за единственный дождливый день на корте для сквоша в Куинстауне[32].

Только в этот момент Серкис понял, какая ему предстоит психологическая борьба. Вопреки актерскому инстинкту, он не мог «полностью овладеть ролью». Он должен был принять участие в создании образа – этом интимном, часто неописуемом, почти волшебном процессе, лежащем в основе актерской игры, – разделив ответственность за персонажа с целой группой творческих людей, имеющих собственные мысли и таланты. Он понимал, что не сможет считать полностью своей работой то, что в итоге будет показано на экране.

«И все же, – говорит Эстин, – он готов был работать, при условии что все понимали, что он не просто озвучивает Голлума. Он был настоящим актером. Он был художником».

Серкис любит рассказывать о том, как впервые пришел на площадку. Появление Голлума долго откладывали. Он должен был отправиться на подготовку к съемкам в сентябре 1999 года, но в итоге все переиграли, потому что сцены с Голлумом пришлось отложить до следующей весны. Серкис несколько месяцев сдерживал себя, как доктор Джекилл сдерживал мистера Хайда, который отчаянно пытался вырваться на свободу.

Показать себя он смог лишь 11 апреля 2000 года. На склоне горы Руапеху – ни много ни мало Роковой горы, где трагически заканчивалась история Голлума, – он вышел из костюмерной, одетый в трико телесного цвета, которое закрывало все его тело, кроме глаз. Готовясь к роли, он по собственной инициативе обрил голову, чтобы почувствовать себя «обезличенным», лишенным индивидуальности, как узники концентрационных лагерей, и это в итоге позволило ему расстаться с капюшоном и позволить другим актерам реагировать на его мимику. Тейлор признает, что они «совершили ужасную ошибку, одев его в комбинезон», который скрывал игру.