— Мудро рассуждаешь. Однако мой класс произошёл от животных, и поэтому у нас по-прежнему много общего.

Эта сцена не проходит мимо внимания Эффелины. Она влетает в каюту Тикки:

— Ну, всё! Он себя выдал! Остаётся только заставить его признаться перед всеми!

— Что, кто? — рефлекторно, но безучастно спрашивает Тикки.

— Ксандер! Я же говорила, что он проглотон, и всё устроил, чтобы нас сожрать! Он уже пробует нашу кровь! Он знает вкус кожи Тецклая! Тикки, поможешь мне его вывести на чистую воду?

— У тебя что, хвост в жабры попал? Не буду я участвовать в твоих идиотских затеях. Придумала глупость.

— От тебя много не потребуется! Я точно знаю, что делать. Он боится огня, и каждая часть его тела умеет вести себя, как отдельное живое существо. Я тихонько к нему подойду, выдеру одну перовидку, а ты её подожжёшь зажигалкой. Тут-то он и примет свою настоящую форму.

— Не буду я этого делать, отвали.

— Ага, он уже завладел твоим разумом! Ну же, Тикки, пожалуйста, это очень важно! Жизни друзей на кону!

— Повторяю ещё раз для особо одарённых: Ксандер — не проглотон, а самособирающаяся сущность. Галактическая Энциклопедия в помощь.

— Мало ли, что там написано!

— Дура, блин! Добавлять статьи в Энциклопедию могут только учёные, специалисты, там всё проверяют по сто тысяч раз, и…

— Этот проглотон не такой, как пишут в Энциклопедии. Он особенный. И мы сможем это доказать! Тикки, прошу…

— Нет. Тебе надо — сама и разбирайся.

— Но у меня же нет рук!

— Выкручивайся сама и отстань уже от меня! Надоела ты со своим бредом.

Эффелина ненадолго задумывается. Вдруг она выдаёт следующий манёвр:

— Тикки, если ты мне поможешь, я три дечаса буду молчать…

— Три дечаса? — не веря своему счастью, переспрашивает Тикки. — Только пообещай, и тогда я помогу.

— Обещаю!

— Договорились.

Раздобыв в бардачке корабля зажигалку, Тикки следует за Эффелиной, которая крадётся к каюте Ксандера. Дверь там оказывается открытой. Ксандер сидит за столом и что-то зарисовывает в своём платальбоме. Элегантина не слишком-то интеллигентно заглядывает ему через плечо, но эвол относится к этому совершенно спокойно.

— Что это там такое выделываешь? — старательно играя невинное любопытство, спрашивает Эффелина.

— Я тут думаю, как можно будет победить паукрабих после того, как нейтрализуем ходострелов, — отвечает Ксандер. — По-моему, решение надо искать в биотехнологии.

Эффелина тем временем выдёргивает у Ксандера одну перовидку из гривы. Эвол вздрагивает и оборачивается.

— Зачем тебе моя перовидка? — спрашивает он.

— Как будто ты прямо почувствовал, — хмыкает Эффелина, держа в зубах эволье «пёрышко».

— Ещё как почувствовал. Я потерял частичку сознания!

— Ага, так я и поверила, бесчувственный проглотон!

Элегантина быстро передаёт Тикки перовидку — которая, кстати, уже начинает что-то подозревать, попискивать и отращивать лапки — и кричит:

— Жги!!!

— Прости, Ксандер, — бормочет Тикки и неохотно подносит перовидку к горящей зажигалке.

Раздаётся страшный вопль. Неясно, кто именно его издал — перовидка или остальной Ксандер. Перовидка выскакивает из лапы клеа и убегает к хозяину.

— Больше огня, больше! — визжит Эффелина.

Клеа включает зажигалку на полную мощность. Яркое пламя вырывается из сопла и освещает всю каюту.

Дальнейшее заставляет содрогнуться даже непробиваемую пофигистку. Ксандер издаёт пронзительный визг и превращается в кровавую и слизистую массу из множества тел и отростков. Вскоре это нечто принимает форму шестилапого и четырёхглазого чудовища с тремя парами челюстей, тьмой извивающихся щупалец и множеством насекомьих ножек. Из глубин переродившегося тела Ксандера раздаётся ужасающий рёв, исполненный одновременно гнева и страха.

— Огонь!!! Я вас прошу, уберите огонь!!! — надрывается Ксандер, взбираясь на стену под самый потолок.

— А ты признайся перед всеми, что ты проглотон и собирался нас всех поглотить! — храбрится Эффелина. — Тикки, поднеси зажигалку поближе.

Тикки, уже успев прийти в себя после того, что увидела, подходит ближе на один маленький шаг и шепчет Ксандеру:

— Я просто подыгрываю этой дуре, чтобы она на три дечаса оставила меня в покое.

Самособирающаяся сущность не обращает внимания на слова Тикки, но гневно отвечает Эффелине:

— Я не проглотон! У нас с ним только общий предок! Запомни ты уже, наконец!

— Хватит притворяться! Тикки, давай иди ближе!

Тикки надоедает параноидальная затея Эффелины. Она выключает зажигалку, молча разворачивается и уходит.

— Эй! Тикки, не оставляй меня с ним! Что, если он на меня нападёт и сожрёт? — вопит элегантина. — Тикки!!! Я боюсь! Он меня съест!!!

— Приятного аппетита, Ксандер, — бросает Тикки, не оборачиваясь. — Можешь быть спокойна, Эффелина, я по тебе скучать не буду ни капельки.

— Стой! Сто-о-ой!!!

Эффелина выскакивает из каюты, но не бросается в погоню за Тикки. Даже недалёкая элегантина понимает, что это бесполезно. Дрожа от страха, она оборачивается. Но вопреки её ожиданиям, Ксандер предстаёт перед ней в своей обычной форме.

— Я могу тебе всё объяснить, — спокойно обращается он к Эффелине. — Видимо, ты не очень поняла, какие отношения связывают мой вид с проглотонами. Я кратко обрисую тебе эволюционный путь двух видов. Извини, если мой язык покажется тебе слишком сложным, но я обычно исхожу из того, что биологию не изучают только на самых отсталых планетах.

Вооружившись платальбомом и стилусом (а также не догадываясь о том, что родная планета Эффелины стараниями Тримперии как раз превратилась в «самую отсталую»), Ксандер начинает повествование:

— На холодной планете Муту’Имир в толще почвы бактериального происхождения жили наши далёкие предки, небольшие животные — мюмзики. Они были похожи на тех, которых ты видела на Самобыте. Они питались любой органикой, которую находили в почве, но больше всего любили грибы. Однажды один из видов грибов поразила бактерия, заражённая вирусом, который изменил структуру клеточных мембран и свойства ядра. Съев этот гриб, мюмзики тоже заразились вирусом. Он успешно встроился в их геном и дал способность к горизонтальному переносу генов. Это когда гены передаются не от родителей к потомкам, а течение жизни одного поколения. Кроме того, так изменилось строение клеток кишечника, а ещё поменялся состав желудочного сока, что ДНК больше не распадалась на отдельные нуклеотиды. Теперь она смогла проникать в кровь довольно крупными кусочками, даже целыми генами. Таким образом, поедая различные организмы, мюмзики могли перенять некоторые их свойства. Через много-много поколений появился такой геном, который позволил его обладателю быстрее поглощать существ, избирательно встраивать их гены в свой геном и контролировать темпы мутирования этих генов, а ещё позволил отделять и приращивать обратно части тела. Мюмзики с этим геномом быстро вытеснили сородичей и успешно распространились по всей планете. Вся почва так и кишела мюмзиками. И тут в выгодном положении оказались те, кто сумел поглотить и