Так вот под кем пала, не выдержав жары и быстрого бега,замученная лосиха. Князь вытащил из-за пояса жертвенный нож, положил его настол перед кугыжей. Коротко велел:

– Сказывай.

Был он спокоен, только страшный рубец резче выступил налице, да чуть больше обычного опустилось левое веко. Вслед за ним в дом входилибояре. Вошли и Халльгрим с Торгейром, и при виде них девочка вскрикнула испряталась за парня, а тот, побелев, схватился за нож.

Ничего не поняв, Халльгрим вопросительно глянул на Торгейра– сын Гудмунда одинаково хорошо умел и по-словенски, и по-фински. Но тут кугыжаначал рассказывать, и Левша вполголоса перевёл:

– Он говорит, что к селению, где жили эти ребята,подошёл по реке корабль… Корабль шёл снизу, и на нём было много людей. Онисовсем не знали языка, но показали, что хотят торговать. Они меняли украшенияна еду. Многие из них были ранены и в повязках… А их вождь всё времядопытывался, что там дальше вверх по реке. Они рассказали ему, что вышесобирает дань Торлейв гарда-конунг и что он как раз там…

– Викинги, – сказал Виглафссон уверенно. Торгейркивнул и продолжал переводить:

– Вечером они вернулись на свой корабль и долго очём-то спорили… Их предводитель кричал громче всех. У него был такой чёрныйтопор, и он несколько раз принимался им махать. Потом они угомонились…

Кугыжа умолк, и рассказ подхватил мальчишка. Он спрятал свойнож, но на урман косился блестящими злыми глазами… Его сестра плакала,уткнувшись ему в плечо. Торгейр переводил:

– Ночью викинги напали на селение. У финнов былвыставлен дозор, но этот дозор ничего не смог поделать. Викинги хватали женщини убивали тех, кто сопротивлялся. А детей подкидывали и ловили на копья. Этотмальчишка успел посадить свою сестру на лосиху и отправить её в лес. Он видел,как сражался его брат. Его самого ударили по голове. Он очнулся, когда всёгорело, и сумел уползти. Сестра разыскала его в лесу, и вот они здесь.

Мальчишка кончил. Губы его прыгали, но он не плакал.Разучился, если и умел.

– Неглуп этот вождь! – проворчал Халльгримпо-словенски. – Я на его месте тоже поднялся бы повыше по реке, а грабитьначал уже на обратном пути. Другое дело, что я навряд ли стал бы нападатьночью…

В наступившей тишине услышали все. На озабоченном лицекугыжи отразилось неподдельное облегчение: стало быть, сюда они не придут, кто,как не викинг, должен был знать повадки собратьев! Но зато Азамат-барсучанинтак и подался вперёд, вцепившись пальцами в край стола:

– Что он сказал, твой боярин?

У всех на виду румянец сползал с его лица, чуть раскосыеглаза округлились.

Чурила оглянулся на Халльгрима и ответил:

– Он сказал, что те люди теперь наверняка отправилисьвниз по реке. И что у тебя в Барсучьем Лесу скоро пойдёт такая же потеха…

Азамат полез из-за стола, и его рука, нащупывавшая у поясамеч, была нетверда. До него постепенно доходила вся непомерная жутьпроисходившего. Было заметно, как живо вообразил он себе картину набега. Итеперь мысленно примерял её на родной Барсучий Лес, на уютный дом, откуда онещё совсем недавно весело и гордо уезжал в гости к бельчанскому кугыже, крозовощёкой кугыжиной внучке…

Чурила наблюдал за ним молча. Вот Азамат бесцельно глянул вочаг, и его так и перекосило при виде огня.

– Мне, – сказал сын Шаева, – домой… скакатьнадо…

Точно пробудившись, он бросился к двери. Радогость поймалего за рукав:

– Да погоди… много ты там один навоюешь!

Барсучанин остановился. Глаза у него были сумасшедшие.Рывком обернулся он к деду Патрашу, но тот только развел руками, отводя взгляд.Что он мог ему предложить? Едва десяток охотников, у которых и стрел-то нехватит.

А князь… Этот не пошевелится, даже если в Барсучьем Лесуперережут всех до человека. Будь они его данниками, тогда и разговор другой… вотбельчан – да пусть только кто попробовал бы их тронуть…

И гордый, непоклончивый Азамат сын Шаева рухнул передЧурилой на оба колена.

– Господине! Любую дань требуй, только оборони!

– Вот так-то лучше, – сказал Чурила по-прежнемуспокойно. – Смотри не обмани, Азамат… – Повернулся и загремел, идрогнули над головой у кугыжи еловые стропила: – На коней!

Бояре бегом ринулись наружу.

– Жаль, войско дома, – сказал князь сдосадой. – Одна дружина. Ну да что же делать…

Выйдя из кудо, Чурила увидел своих воинов готовыми к походу.Лют держал под уздцы вороного Соколика. А лосиха всё так же дышала возле двери.Только глаза её были теперь закрыты.

– Словенский кугыжа! – прозвучал сзади тонкий, ноочень твёрдый мальчишеский голос. – Вели дать мне коня. Я поеду с тобой.

Князь обернулся: за ним стоял тот мальчишка из разоренногоселения.

– А не дашь коня, пойду пешком, – упрямо продолжалюный мерянин. – Я буду мстить.

– Дай ему коня, – сказал князь Ратибору. Идобавил: – Ещё кто захочет с нами, бери.

Из Беличьей Пади они уходили совсем не так, как изМедвежьего Угла. Не было ни шуток, ни песен. Баловство кончилось. Впереди ждаласеча.

Чурила забрался в седло и некоторое время сидел неподвижно,пропуская дружину мимо. Когда же с ним поравнялся Халльгрим хёвдинг, ехавшийвпереди двух десятков своих людей, Чурила тронул Соколика – и тот боком-бокомпристроился к пегому Виглафссона.

– Виглавич, – проворил князь, помолчав. – Этилюди, может статься, пришли из твоей страны. Будешь ли ты биться за меня противсвоих?

Сын Ворона отвечал бесстрастно:

– Мне не раз случалось драться с говорящими на моёмязыке, Торлейв конунг… Думается, я ещё не забыл, как это следует делать…

После полудня погода начала портиться. Стриборг, прадедветров, неласково задышал откуда-то с северо-запада, и небо сталозаволакиваться сырой пеленой. Неровные верховые порывы раскачивали вершиныдеревьев, заставляя их шептаться и вскрикивать. Воины хмурились, заворачивалисьв плащи. Поглядывали на князя, ехавшего впереди. Куда Чурила Мстиславич, туда иони. На пир ли, по дань ли, на вражеские ли копья. И где его голова ляжет – тами их.

Азамат и тот мальчишка из разграбленного села всё тянулидружину вперёд, словно два ретивые выжлеца, натянувшие поводки. Дай им волю,пустили бы коней галопом и скакали бы ночью и днём, пока не загнали… Но Чурилу,привычного к походам, было не одолеть. Он ехал и ехал бодрой рысью, оберегаяконей. И не слушал ни упреков, ни просьб.

Вечером, когда располагались на ночлег, князь увиделмальчишку мерянина у одного костра с братьями Олавссонами. Чурила не знал, чтомолодые викинги ещё полдня назад заметили, как страдал неумело перевязанныйюный воин, и предложили ему помощь. И сперва мальчишка глянул волчонком, нопотом неожиданно согласился – наверное, убоялся, как бы не посчитали за труса.