Огромный зал, у левой стены очаг, и у правой еще один, обаогромные, можно целиком дубы жечь, к одному бросились двое и принялись спешновысекать огонь, подкладывать сухую бересту. Широкая гранитная лестница ведет навторой этаж, оттуда по ступеням ниспадает почти во всю ширь лестницы коверцвета запекшейся крови, толстый, нелепый, горожане просто не знают, каквыразить свою любовь к этому… основателю.

Иггельд остановился, сказал:

– Завид, Сбыслав! Отведите мою гостью в угловую комнатуслева. Да-да, именно в угловую слева!.. Пребрана, принеси ей что-нибудьодеться, у нас здесь холоднее, чем у них… в степях.

Когда ее привели именно в эту угловую слева, она сразупоняла, почему Иггельд дважды повторил тупому слуге, чтобы ее водворили именносюда, в эту комнату. Возможно, только здесь узкие оконные проемы преграждаетрешетка из довольно толстых железных прутьев. Окон три, и на всех решетки!

В остальном комната как комната: на стенах две медные чашисветильников, еще одна – на столе, добротном, на толстых дубовых ножках.Две лавки по обе стороны, лавки со спинками, на одной даже нехитрая резьба,явно не законченная. Узкое ложе у стены, маленький стол у самого изголовья, упротивоположной стены большой сундук, расписанный грубо, старательно, нонеумело, в третью стену вделано настоящее бревно, хоть и со снятой корой,почищенное и даже покрытое лаком. Множество медных и даже серебряных крючковсмотрятся сиротливо, а одежда все равно разбросана на лавках, на сундуке, дажеброшена на широкий подоконник.

Пребрана сказала торопливо:

– Я сейчас все уберу. Здесь гости из Города Драконовночевали, хорошие мужчины, добрые. Только пили много. Если пойдешь мыться, всепомоем, выскоблим пол… И, конечно, принесем тебе что-нибудь потеплее. У насночами холодно.

– Хорошо, – произнесла она равнодушно. – Агде у вас моются?

– Внизу, – ответила женщина. Она все старалась невстречаться с нею взглядом, явно не знала, как себя вести со странной гостьей,что держится надменно и даже властно, но хозяин явно считает еепленницей. – Но если хочешь… если хотите, я велю принести чан с теплойводой сюда.

– Принесите сюда, – ответила Блестка нежнымголосом, в котором звучал металл.

Дверь за Пребраной закрылась, Блестка услышала, как с тойстороны осторожно задвинулся засов. Женщина старалась проделать это как можноболее неслышно, но Блестка стояла от двери близко, слышала даже, как Пребранаотошла почти на цыпочках, а потом пустилась бегом вниз по лестнице.

Выждав, Блестка тоже подошла тихонько и подергала дверь.Заперто. Значит, эта комната – ее тюрьма. Понятно, чего еще ждать откуявов.

Комната все же громадная, да и весь дом строили как будто недля одинокого пастуха драконов, а для тцара с его семьей, слугами, придворными,стражей и залами для приема послов. Правда, хоть дом из камня построитьпотяжелее, чем из бревен, или тем более разбить шатер, зато такой дом остаетсяна века и тысячелетия, ни дожди, ни ветры не разрушат. Потому и строят сразу… сзапасом.

Мелькнула мысль, что в этом доме могла бы появиться ихохотливая пухленькая куявка, вся в золотых волосах и с невинными голубымиглазами, мужчины таких любят, тогда эти мрачные комнаты немного оживут…

Она села на лавку, настроение упало, почему-то мысль охорошенькой куявке с золотыми волосами уязвила. Почему мужчины, даже герои,теряют разум при виде таких простеньких дурочек? Только потому, что те визжатпри виде мыши или паука и прячутся за мужские широкие спины?

Уже хмуро, но все-таки быстро и нацеленно на побег,осматривалась, вспоминала дом, через который привели сюда. Все здесь намногобольше, просторнее, громаднее, чем представляла. Артане даже в больших городахпредпочитают строить дома из дерева. Это, конечно, не благословенные шатры, новсе же позволяет не оставаться на поколения в одном доме. Дерево быстроветшает, рассыпается, а внуки уже строят дома иначе, даже в других местах.

Здесь же дом сложен из тяжелых глыб, надежно, на века.Правда, вместо высокого свода, как она ожидала, наверху потолок из толстыхдосок. Справа и слева из зала поднимаются деревянные лестницы. Наверное, там,наверху, еще помещения, она видела издали в стене окна в три ряда. Возможно, всамом деле там комнаты в три этажа, хотя это просто дико, как можно жить, зная,что над тобой кто-то спит, ходит, чешется?

Загремел засов, дверь распахнулась резко, с той стороны явнопнули ногой. Вместо ожидаемой Пребраны с чаном теплой воды ввалился Ратша. Отнего повеяло запахами свежей кожи, снега. Он посмотрел по сторонам, кивнул:

– Неплохо. Я ожидал, что он тебя поселит в нижнихкомнатах.

– А там что? – спросила Блестка.

Он поморщился, пренебрежительно махнул рукой.

– Ничего. Просто ничего, ни плохого, ни хорошего. Асюда все-таки натащили всего и всякого. Правда, Иггельд с этим еще неразбирался. Честно-честно! Это не он покупал, это ему все надарили. Потому итакая нелепица… Он не замечает, а я бывал не только в других городах, но и вдругих странах. Вся мебель должна быть сделана одним мастером! А здесь…

Он с некоторым пренебрежением махнул рукой. Блестка спросиланедоверчиво:

– А почему столько подарков?

Ратша широко улыбнулся:

– Любят.

Она не поняла, переспросила:

– Его? Ночного Дракона?

– Ну, это для артан он… это самое, а здесь он совсем неДракон.

– А кто?

– Увидишь, – пообещал он. – Правда, сейчасвремя тревожное, но мне кажется, что Иггельд все-таки преувеличивает дуростьартан. Не полезут они сюда. Даже в Город Драконов не пойдут. Добычи там нет, ачерные башни магов – это черные башни…

Она сказала кратко:

– Придут. А башни сметут, как сухие листья.

В раскрытую дверь двое мужчин внесли бадью, следом вошлидевки с большими кувшинами в руках, начали наполнять бадью горячей водой,поднялся пар.

Ратша кивнул:

– Ладно, мойся, отдыхай. Я заглянул на всякий случай, ато Иггельда сразу увели, а тебя тут куры лапами вдруг да загребут.

Он ухмыльнулся, показывая, что шутит, уж ее-то не загребут,сама кого хошь загребет, хоть самого дракона, отступил к дверному проему и вышел,закрыв за собой дверь.

Блестка выждала, когда бадья наполнилась до половины,властным жестом указала всем на выход:

– Идите. Я привыкла мыться сама.

Никто спорить не стал, собрали кувшины и ушли, оставивтолько на краях бадьи пару тряпочек, а на табуреточке большое белое полотенце,ноздреватые комочки пемзы, пучки странных сильно пахнущих трав.