Иггельд смолчал, Ратша уверенно ответил:

– Его, его! Так и называют – Долина Иггельда!

Иггельд сказал сухо:

– Ладно, все решили. Пора домой. Черныш, лежи спокойно!

Они взобрались, один сел спереди, второй сзади, Блесткаслышала шумное сопение Ратши за спиной. Иггельд оглянулся, проверяя, тут жеЧерныш попросту прыгнул в бездну. Блестка задохнулась от ужаса, сердцеподнялось к горлу и застряло там, перекрыв даже дыхание. Бесконечно долгопадали, она чувствовала леденящий ужас во всем теле, затем внутренностимедленно опустились, ощутила толчки, Черныш наконец-то изволил взмахнутькрыльями.

Их вознесло в поднебесье, без всякой нужды, как показалосьБлестке, и тут же дракон начал снижаться. Иггельд свесился в сторону, что-товнимательно рассматривал. Блестка опасливо всмотрелась; среди высоких абсолютномертвых нагромождений промерзлого камня появилась и начала разрастатьсяутопленная в этот жуткий мир гигантская чаша. Высокие стены почти правильнымкольцом окружили Долину, а по мере того, как дракон подлетал ближе и снижался,можно рассмотреть множество крохотных домиков. Поднимались дымки, Долина жила средиэтого враждебного человеку мира…

– Это твоя, – произнесла она и обнаружила, чтоголос стал хриплым, почти каркающим, – твоя Долина?

Ратша за спиной хмыкнул:

– Да все не может налюбоваться. То с одного бокупосмотрит, то с другого…

Иггельд бросил сердито:

– Ты знаешь, почему я так!

– Да ладно тебе, я шучу. Укрепим, не беспокойся. Ниодной тропки сюда нет, сам знаешь.

Блестка в начале чаши рассмотрела не каменную стену самойгоры, а тонкую и свеженькую, словно только что выструганная доска, стену изявно сложенных человеком камней. Высотой почти достигала соседних гор. Чернышпрошел выше, Блестка оглянулась и только теперь рассмотрела еще и толстыеворота.

– Надеешься, – крикнула она, – что таран непробьет?

– Дура, – ответил он сухо, – эта стена ответра. Потому и ворота закрыты.

Она обиделась, хоть и не поняла, при чем тут ветер, темболее – запертые на засов ворота, но Черныш все больше снижался, вертелголовой, высматривая знакомых, что ли, крылья поставил парусами. Блесткаощутила, что спина под нею задирается, но опрокинуться не дали ремни. Драконнесся прямо в Долину с домиками, он всего лишь растопырил крылья и спускалсяровно и плавно, как гусь, что садится на гладь родного озера.

Внизу промелькнула короткая каменная стена, преграждающаягорловину узкого ущелья, в следующее мгновение огромный растопыреннокрылыйзверь пронесся над крышами. Снизу весело кричали и махали руками, шапками, а онпобедно скользил, как по незримому льду. Крыши кончились, Блестка ощутила понапряжению спины под ногами, что дракон выставляет вперед лапы и напрягает их,готовясь принять вес большого крупного тела.

Толчок, два коротких прыжка, дракон с облегчением лег набрюхо, даже голову опустил, из распахнутой пасти дыхание вырывается шумно,часто и со свистящими хрипами. Иггельд тут же сбросил ремни, повернулся, однимдвижением отцепил ее от сплетения ремней и веревок.

– Мы на месте, – сообщил он. – Слезай, пустьЧерныш побегает.

Он соскочил на землю и уже снизу вытянул к ней навстречуруки. Блестка попыталась соскользнуть так же легко, как и он, но позорнопоехала на спине, растопырив ноги и руки. Иггельд поймал ее в объятия, не давупасть, на мгновение задержал, их взгляды встретились. Блестке захотелось,чтобы он держал ее так долго, чтобы прижал к своей груди… но, конечно же, онанахмурилась, отстранилась с брезгливостью на лице, словно побывала в лапахгигантской жабы.

Дракон тут же поднялся, лизнул Иггельда и резво побежал кскалам, где темнели норы пещер, но по дороге словно невзначай пихнул хозяина,тот от неожиданности упал, дракон тут же развернулся и бросился облизывать, нето из горячего сочувствия, мол, лечу, не то делая вид, что тот сам пригласилего играть.

Ратша хохотнул, Блестка невольно улыбнулась, из этихдвух – Черныша и Иггельда, у дракона чувства юмора больше, всегда готов кпроказам, а Иггельд слишком серьезен, даже чересчур…

Он подошел, все еще рассерженный, отмахнулся:

– У него там нора.

Ратша добавил с усмешкой:

– Там их целая колония, как у ласточек!.. Это птичкитакие.

– Он так и будет бегать в этих ремнях? – спросилаБлестка язвительно.

Ратша хохотнул:

– Молодец, заметила! Там у пещер всегда есть дежурный,снимет.

От каменных домов в их сторону бежали ребятишки, кричали,визжали, подпрыгивали. На окраине собрался народ, другие только выходили издомов, степенно приветствовали Иггельда, здоровались с Ратшей, с любопытствомсмотрели на Блестку. Она на ходу растирала кисти рук, там следы от веревок, натолпу посматривала высокомерно, здесь не просто куявы, а куявы сумасшедшие, чтооставили равнины и поднялись в эти жуткие горы, они не заслуживают дажеблагосклонного взгляда.

Так, окруженные толпой, вошли в этот удивительный город,весь из тяжелых каменных глыб, некоторые дома только наполовину выступают изотвесной горы, а у других только намечен фасад, сами комнаты явно там, внутри.Дошли до огромного каменного дома, совсем новенького, выстроенного старательно,с азартом, но все же наспех, Блестка это поняла сразу. Дом не то чтобыособняком, но перед ним небольшая площадь, ко входу ведут широкие гранитныеступени, а по обе стороны от дверей две глыбы из темного камня, одну уже почтиоформили в виде дракона со вскинутой головой, другую обтесывать только началии, похоже, бросили на полдороге.

На ступеньках Иггельда ожидали пятеро: четверо мужчин итолстая немолодая женщина. Все бросились навстречу, обнимали его, поздравляли свозвращением, а Ратша, улучив мгновение, шепнул Блестке:

– У вас так слуги не встречают господина?

Блестка остолбенела. Что за мир, в котором слуги так себяведут с хозяином? А говорят, в Куявии слуги вообще ползают на брюхе…

Толстая женщина, матерински ощупывая Иггельда, обернулась кБлестке. Ее широкое лицо дрогнуло в улыбке, она поинтересовалась:

– А это что за красавица наконец возле тебя?

Иггельд поморщился.

– Странные у тебя, Пребрана, представления о красоте… Влюбом случае не поворачивайся к ней спиной, пусть у нее в руках не будет дажеиголки.

Женщина перевела взгляд с Блестки на него. Лицо сталоозадаченным.

– Не понимаю…

– Потом поймешь, – ответил Иггельднетерпеливо. – Все в дом! Хочу помыться, а вы пока приготовьте что-нибудьна стол. Я устал драться с Чернышом за кусок мяса.

Ратша распрощался, его уже утаскивали за руки женщины, дети,кланялись издали почтенные старцы, явно пользовался любовью и уважением, аИггельд и Блестка вошли в дом. Блестка быстро, стараясь делать это незаметно,озиралась по сторонам.