Я в десятый раз пересказала все про бочку, про бутылку, прозаписку, про «Надюшка, ты мне нравишься».

- Ну, а он? - спросила Валька вдруг. - Он тебе нравится?

- Мне?! Макс?! Ты что, с ума сошла?!

«Вот уж не ожидала от лучшей подруги такого вопроса!» -подумала я. Неужели Валька, с которой мы съели пуд соли и два пуда ягод ссоседских кустов, полагает, что мне может нравиться Макс - этот глупый,сопливый, лохматый, косматый мальчишка?!

- Ну ты сказанула, Валька! Еще бы спросила, не ем ли я,часом, козявки.

Валюха хихикнула.

- Макс, что, козявка, по-твоему?

- Вроде того. Ну, блин, думай сама-то: в таких что,влюбляются разве?

- А что, не влюбляются? - глупо спросила подруга. Вообще,она какая-то сегодня… Не ловит мышей. Вроде старше меня, а такую фигню говорит.

- Может, дуры влюбляются в Максов, - ответила я терпеливо. -И всякие эти… не знаю, как их и назвать… Ну, вкус на мужчин у которых неразвит. Вот так вот… Эй, что тут смешного? Картошкой подавишься!

Валька каталась:

- Ха-ха! Вкус не развит! Мужчины! Держите меня, не могу! Ох,Надюха! Да много ли ты в них понимаешь, в мужчинах-то!

Я хотела ответить, что, мол, побольше твоего понимаю, судяпо всему, но решила промолчать. О чем можно говорить с личностью, не видящей,как смешон и нелеп мой сосед Макс?!

- Ладно, - Валька успокоилась и, видимо, решила зайти сдругого бока. - А что бы ты ответила, если б вопрос был про Дэна? Сравнила б скозявками?

- Дэн? Ну, а он тут при чем? Просто скучный бездельник, и вкаждом дворе таких куча.

- Тебе нравится Дэн, Надь? Могла бы влюбиться?

Разумеется, влюбиться в Дэна я не могла бы даже при большомжелании: мне даже в голову не приходило смотреть на него как на парня. ЭтотВалькин вопрос был таким же глупым, как первый, про Макса, но на этот раз меняпочему-то не охватило ни возмущение, ни желание оправдываться. Интересно,почему? Я припомнила недавно прочитанную статью о нервных импульсах из «Науки ижизни» за 1988 год и решила, что дело, судя по всему, в адаптации мозга краздражителю. Ну, или в чем-нибудь подобном.

Валька грызла огурец и, стараясь одним глазом следить зарыбной ловлей, проходившей без участия рыбачек, наблюдала за моей реакцией:

- Молчишь… Думаешь… Не возмущаешься. Значит, такая бурнаяреакция у тебя только на Макса.

- Ну и что с того?

- Да ничего… - сказала Валька и, перевернувшись на спину,как бы никуда, себе, без адреса, добавила: - Когда мне Юрка нравился, такая жебыла, как ты сейчас…

Ах вот, значит, к чему все эти разговоры! Валентина вбиласебе в голову, что я влюбилась в Макса, и пытается вытянуть из меня признание!Видимо, теперь, чем больше я буду отрицать эту мнимую влюбленность, тем сильнеестанет Валька уверяться в своей выдумке. Заняться, что ли, ей нечем? Придумалаприкол… Кошмар какой-то! Может, ну ее, пускай себе считает, что захочет?..Впрочем, нет. Позор же это. Я - и в Макса! Нет, нет, нет! Скорей разубедить ее!

Я делано зевнула:

- Знаешь, Валька, Макс мне безразличен. Но уж если тебенравится считать, что я влюбилась, то, пожалуйста, считай. Мне все равно.

- Получается, оставишь его мучиться? - Подруга усмехнулась.- Он-то, бедненький, душу открыл тебе, злой и коварной особе. Вот, кстати,вопросик. С чего он решил, что признание в бутылке - твое?

Что ж, мне тоже хотелось бы знать. Второй день все пытаюсьпонять это.

- Ты ведь не оказывала Максу никаких знаков внимания впоследнее время? - Валькин взгляд по-прежнему был ехидным.

Извести она меня, что ли, решила?!

- Не помню… - надеюсь, что эти слова были брошены с такимравнодушным видом, какой только можно изобразить. - Наверное, ему хочетсядумать, что записка от меня… Вот и решил. Они, влюбленные, на мир вечно черезрозовые очки смотрят.

Мысль про розовые очки и про то, что человеку свойственноверить в то, чего ему хочется, принадлежала, если быть честной, не мне, а моеймаме. Вчера вечером я, наконец, решилась обратиться к ней. Осторожно спросила,отчего и почему человек может решить, будто нравится кому-то, на самом делеполностью к нему равнодушному. На большее не решилась. По правде сказать, всейэтой историей с запиской ужасно хотелось поделиться с кем-нибудь, вместеобмозговать, попросить совета… Еще вчера у меня вроде бы не имелось никакихпроблем с общением, а сегодня вдруг выяснилось, что довериться абсолютнонекому. Родители, если сказать им, наверняка переполошатся, засыпятпредостережениями, заведут обычную песню про то, что мне рано влюбляться.Валька взялась издеваться, когда я нуждаюсь в поддержке, решаю сложный вопрос.Школьные подруги далеко. И кто остался? Ни-ко-го!

Вообще говоря, из всех версий происхождения записки наиболеевероятной мне казалась такая: Макс действительно подумал, что признание отНади, некрасивой и наивной, и решил поиздеваться, пусть, мол, думает, что тожемне понравилась, мальчишкам расскажу, вот посмеемся! Представить Максима,всерьез пишущего мне любовное письмо, а потом кладущего его в бутылку отшампуня, было невозможно, решительно невозможно! И разум, и чувства говорилимне, что послание из бутылки - это насмешка. А над кем можно смеяться такимобразом? Только над тем, в кого, как в Макса или в Катьку, невозможно,немыслимо, нельзя влюбиться. Такие издевательские письма шлют придуркам иуродам. Вот, выходит, и моя настала очередь…

Печальные размышления прервала капля, шлепнувшаяся мне нанос. За ней тут же последовала вторая, опустившаяся на макушку. Вот что значитнастоящие рыбаки: увлеклись так увлеклись, даже не заметили, как тучи набежали.

- Пора сматывать удочки, - сказала Валентина.

Не тут-то было. Оказалось, что сматывать нам давно уженечего: приблизившись к воткнутым в землю палкам, мы увидели, что, кроме палок,тут ничего, собственно, и не осталось: нитки, привязанные на жалкие два узла,давно снесло ветром. Нечто похожее на «поплавок» маячило в нескольких десяткахметров от нас, на другой, недоступной стороне пруда. В каком месте затонулоостальное хозяйство, включая захлебнувшихся червяков, было теперь совершенноневажно. Выкинув бесполезные палки, мы наскоро завернули остатки пиршества иостальное принесенное из дома барахло в одеяло и потащились домой.

- Если ты и правда не влюбилась, - вдруг сказала Валька,когда пруд уже остался позади, - прикол с Катькой и Максом можно развитьдальше.

- Это как еще? - спросила я без воодушевления.

- Устроить им свидание.

- Снова две записки? С приглашениями?

- Ага. А мы в кустах поблизости сидим и развлекаемся.Прикольно?