Сегодня было не так одуряюще жарко, как вчера,и народу в манеже все прибавлялось. С трибун наблюдали десятка два зрителей. АКлимов все не появлялся. Балтимора, любителя лягаться, тоже не было видно: его,наверное, оставляют для постоянного клиента.

– Алиса, скажи там, чтобы воротазакрыли, – приказала Света, водившая на корде игривую кобылку. – Ужевосьмой час, вряд ли кого-то сможем принять. Пока почистят, пока оседлают,времени покататься не останется.

– Я схожу, – предложила, легкоспешившись, Маша. – Мне как раз позвонить нужно.

Женя задумчиво проводила ее взглядом. А еслиМаша побежала звонить Климову? Скажем, забеспокоилась, что его нет. Это никакне сочетается с результатами вчерашней слежки, однако мало ли что было вчера.Ведь Маша – единственная из тренеров, с кем у Климова что-то может быть.

Итак, не пойти ли незаметно за ней, непослушать ли, что за разговор произойдет? Тем более что оплаченное время ужеистекло. А вдруг Климов прямо сейчас появится?

Внезапно раздался окрик:

– Лоток! Ваше время вышло. Будетедоплачивать? – Суровая Света спохватилась!

Лоток, даже поименованный на «вы», такогожелания не выразил. А Женя посмотрела на часы. До закрытия манежа полчаса, врядли Климов придет. И ворота заперты. Пожалуй, сейчас лучше все-таки добежать докаптерки и попытаться услышать, с кем будет беседовать Маша.

– Нет, на сегодня хватит, – ответила она,с интересом поглядывая на правое Светино ухо. Никаких серег. А все-таки Женя неможет теперь избавиться от известной подозрительности. – Коня отвести вденник?

– Нет, я сама покатаюсь, – судовольствием сказала Света. – Пусть Лоточек немного попрыгает, а то онвторой вечер как неживой.

Это была рассчитанная плюха в адрес неуклюжейвсадницы, но Евгения стерпела ее почти с удовольствием: женщины и должны нелюбить женщин, так задумано природой.

– Эй! – окликнула Света уже сседла. – А поощрить Лотка?

И правда! Женя растерянно оглядела барьер,ограждающий манеж, ища сумку. Там яблоко. Лотка обязательно нужно угостить – ив знак признательности, и закрепляя все те же положительные эмоции.

– Наверное, вы сумку около денникаоставили, – подсказала догадливая Алиса. – Идите через боковую дверь,здесь до конюшни рукой подать.

Эх, жаль, каптерка совсем в другой стороне! Ноделать нечего: если она не угостит Лотка, то упадет в глазах тренеров ниженизшего. А ее рейтинг здесь и так почти на нуле. Значит, в первую очередь –Лоток.

Она вбежала в конюшню и сразу услышала сердитоержание. Один из коней, наверное, негодует, что его не вывели покататься. Можетбыть, Балтимор переживает, что Климов не пришел? Ого, как злобно ржет, чуть лине рычит. У коней, оказывается, тоже бывает неважное настроение.

А вот и сумка – лежит себе под охапкой сена.Женя наклонилась – и чуть не упала от неожиданности, так загрохотали конскиекопыта по металлической стенке денника. Да это Балтимор неистовствует!

– Ты что, сдурел? – прикрикнула онастрого и погрозила оскаленной морде, приткнувшейся к сетке.

С конем что-то неладно. С чего это онвыкатывает налитые кровью глаза и хватает желтыми зубами сетку? И морда в пене.Не взбесился ли? А какую пыль копытищами поднял! Так и садит ногами – не дайбог сейчас оказаться позади него.

– Балтимор, Балтик, – сладким голосомзапела Женя, пытаясь успокоить коня. – Чего ты так разоряешься?

Странно, что никто не идет на шум. Хотя вманеже ничего не слышно, а каптерка далеко. А уборщики, эти бомжи, о которыхговорила Алиса? Правда что бомжи – их нет и следа.

– Балт, Балтик! – Женя вытащила из сумкияблоко. – Хочешь?

Бросила яблоко на пол и слегка нажала сверхуподошвой, чтобы разломилось. Коням трудно жевать твердое и круглое, это онаусвоила со вчерашнего дня. Тем более что у Лотка во рту трензеля. Емудостанется половина. А второй, может быть, удастся утихомирить Балтимора? Какбы чего-нибудь не повредил себе от злости!

Евгения опасливо протянула к сетке руку срасплющенным яблоком. Балтимор перестал ржать и раздул ноздри.

– Ах, молодец! – обрадовалась Женя – и замерла,услышав слабый стон, долетевший из денника.

Подскочила к дверце.

– О господи!

В углу, на полу, под самой стенкой, скорчиласьчеловеческая фигура. Синяя рубашка, бриджи… Климов!

Лежит, прикрывая голову рукой. НеужелиБалтимор достал-таки копытом?

– Климов! – крикнула Женя и рвануладверцу денника. Две мысли ударили враз: что это может быть опасно, еслиБалтимор вздумает перенести на нее свою ярость, и что дверца почему-то неоткрывается.

Дернула еще раз. Ох, да это ведь щеколдаупала!

Женя с усилием подняла ее, и дверца сразураспахнулась. Балтимор ринулся к выходу. Да и черт с ним, пусть бежит. Куда онденется? Через забор не перескочит, а устанет, так успокоится. Не то наверняказабьет бесчувственного Климова до смерти, да и Жене перепадет. Беспомощностьжертвы, говорят, пьянит не только хищников, а Балтимор далеко не овечка.

Женя отскочила под защиту дверцы и, подхвативвалявшуюся на полу метлу, выставила ее вперед, будто вилы. Довольно хилоеоружие!

К счастью, дуэль не состоялась: Балтиморвымахнул из денника и поскакал по длинному коридору конюшни, задрав хвост ияростно мотая головой.

«Господи, что же я натворила! – От ужасаЕвгению даже шатнуло. – А вдруг он взбесился и на кого-нибудь нападет?»

Но сейчас главное – Климов.

Вбежала в стойло, приподняла обмякшее тело.Да, без сознания, но вполне жив. И даже приходит в себя. Попробовала протащитьего по полу и охнула: какой тяжелый!

– Климов, да Климов же! – От волненияЖеня забыла имя собственного клиента. – Вы можете встать? Очнитесь!

Климов с трудом приподнял веки.

– От… кройте… – слабо шевельнулисьгубы. – Выпустите…

– Все уже открыто! – Женя продолжалатянуть что было сил. – Вставайте скорее! Надо выйти из денника!

Она сама не понимала, почему так спешит.Наоборот, теперь, когда ошалелый конь удрал, в деннике было совершеннобезопасно. И если запереться, то Балтимор, вздумай он, к примеру, вернуться,уже не зайдет. А тем временем и помощь подоспеет.