– Сны о Зельде, – просто сказала Речел. – Я вижу ихпоследние несколько ночей.., с тех пор, как умер Гадж. Когда я засыпаю,появляется она. Она говорит, что скоро придет ко мне, и в этот раз доберется доменя. Они вместе доберутся до меня: она и Гадж и отомстят за то, что япозволила им умереть.

– Речел, это…

– Я знаю. Только сон. Нормальные сны… Но все равно, пойдемспать вместе, и пусть эти сны растаят, когда ты будешь рядом.

* * *

Они лежали вместе в темноте, забившись в угол Луиса.

– Речел, ты не спишь?

– Да.

– Я хочу у тебя спросить…

– Ну?

Луис заколебался. Он не хотел снова причинить жене боль, ноему нужно было выяснить.

– Ты помнишь, как мы испугались за малыша, когда ему толькоисполнилось девять месяцев? – наконец спросил он.

– Да. Да. Конечно. А почему ты спрашиваешь? ..Когда Гаджутолько исполнилось девять месяцев, Луис начал волноваться относительно размерачерепа своего сына. Луис сверился с диаграммами, на которых был обозначеннормальный размер черепа ребенка в первые месяцы после рождения. За четыремесяца череп Гаджа прошел большую часть кривой развития за год, а потом дажеопередил положенный график. У Гаджа не было проблем, он свободно поднималголову (теперь-то со смертью Гаджа проблема и вовсе исчезла), но тогда Луис, навсякий случай, отвез сына к нейрологу Джорджу Тариффу, который, возможно, быллучшим нейрологом на Среднем Западе. Речел хотела знать, что не так, и Луиссказал ей правду: он боялся, что Гадж гидроцефалик. Лицо Речел тогда оченьпобледнело. Она стала печальной.

– Он кажется мне вполне нормальным, – сказала она мужу. Луискивнул.

– И мне тоже. Но я не хочу игнорировать тревожный сигнал.

– Да, ты не должен, – сказала она. – Мы не должны!

Тардифф смерил череп Гаджа и нахмурился. Потом тыкнул двумяпальцами ребенку в лицо – проверка реакции. Гадж отпрянул. Тардифф улыбнулся. УЛуиса чуть отлегло от сердца. Тардифф дал Гаджу подержать мяч. Гадж некотороевремя держал его, а потом уронил. Тардифф вернул мяч ребенку, глядя в глазаГаджу. Гадж следил за мячом.

– Я скажу, что пятьдесят пять процентов за то, что он –гидроцефалик, – позже, в своем кабинете сказал Тардифф Луису. – Но, может быть,это просто какая-то странная особенность. Если даже с ним что-то не то, болезньпока слабо выражена. Ребенок выглядит нормальным. Недавно разработаннаяоперация может решить проблему.., если, конечно, такая проблема существует.

– Хирургическая операция на мозгу? – сказал Луис.

– Мозг затрагивается минимально.

Луис начал изучать этот вопрос после того, как встревожилсяиз-за размера головы Гаджа. Операция на мозгу, в результате которой можно былоотлить излишек мозговой жидкости, не казалась ему такой уж опасной. Но онмолчал, решив для себя: лучше, если операции и вовсе не будет.

– Конечно, – продолжал Тардифф, – существует возможностьтого, что ваш сын уже в девятимесячном возрасте (раньше операцию делать нельзя)будет иметь чересчур большую голову и тогда операцию будет делать поздно.Понимаете?

Луис понимал.

Гадж провел ночь в Христианском Госпитале. Ему сделалиполную анестезию. Его головку упрятали в специальное приспособление, котороевыглядело словно сушилка для одежды. Речел и Луис ждали внизу результатовполного исследования, а Элли провела день с бабушкой и дедушкой, смотрела«Сезам Стрит» часа три без остановки по видео. Для Луиса это были долгие, серыечасы, когда он сидел и представлял себе возможные неудачные варианты операции.Смерть от анестезии; смерть во время операции. Гадж мог стать дебилом из-загидроцефалии или эпилептиком… Он мог ослепнуть… Ох, да могло случиться все, чтоугодно. «Полный комплект болезней», – подумал Луис, вспомнив. – «А ведь я жевсего-навсего простой терапевт».

Около пяти в комнату для родителей зашел Тардифф. У него ссобой было три сигареты. Одну он сунул в рот Луису, вторую вручил Речел (онабыла слишком изумлена, чтобы возражать), а третью закурил сам.

– Ваш ребенок в порядке. Никакой гидроцефалии.

– Слава богу, – сказала Речел и одновременно засмеялась. – Ябуду курить, пока не вытошнит!

Усмехнувшись, Тардифф дал всем прикурить. «Тогда Бог спасГаджа чтобы принести его в жертву 15 шоссе, доктор Тардифф», – подумал Луис.

– Речел, если бы он был гидроцефаликом.., ты любила бы его?

– Что за странный вопрос, Луис?

– Да или нет?

– Любила бы, конечно. Я не могла бы не любить Гаджа.

– Даже если бы он превратился в дегенерата?

– Да.

– И ты не захотела бы отдать его в приют?

– Нет, не захотела бы, – медленно ответила Речел. – Яуверена, с теми деньгами, что ты сейчас зарабатываешь, мы смогли бы подыскатьему какое-то по-настоящему хорошее место.., но все же думаю, я хотела бы, чтобыон остался с нами, если бы мы смогли… Луис, почему ты спрашиваешь об этом?

– Потому что я думал о твоей сестре Зельде, – сказал он,хоть и сам был удивлен столь очевидным ответом. – Не думаю, чтобы ты смоглачерез это пройти.

– Такого не будет, – сказала она немного удивленно. – Гадж.,ладно Гадж – это Гадж. Он наш сын и это все меняет. Я бы точно смогла. Яуверена. Я бы решила.., а ты бы отправил его в лечебницу? В место вродеПинленда?

– Нет.

– Тогда давай спать. – Хорошая идея.

– Мне кажется, сейчас я смогу заснуть, – сказала она. – Яхочу, чтоб этот день, наконец, кончился.

– Аминь! – сказал Луис.

Через некоторое время, сонным голосом Речел позвала Луиса:

– Ты в порядке, Луис.., такие сны и кошмары?..

– В порядке, – прошептал он и поцеловал ее в лоб. – Теперьспи.

«Сны Элли выглядят словно пророчество».

Он еще долго не мог заснуть и перед тем, как ему это все жеудалось, изогнутая кость Луны уже появилась в окне у него над головой.

Следующий день выдался теплым, и Луис вспотел, перетаскиваябагаж Речел и Элли, получая их билеты. Он полагал, что должен сделать им напрощание какой-то подарок, и почти не чувствовал боли в сердце от того, чтоотправлял свою семью на самолете в Чикаго.