Абшир не реагировал. Тау понял, что подобной речи он и ожидал.

– Знайте, – продолжил вождь, и его голос гремел, как падающие камни, – Огненные демоны должны уйти. Иначе мира не будет.

Тау потребовалось дыхание, чтобы понять, что под эмпирийским словом, обозначавшим демонов, обожженный подразумевал драконов.

У Абшира Окара было на уме кое-что еще.

– Королева требует подтверждения ваших обещаний.

Вождь дал знак своим, и к нему подошел тощий хедени, сопровождаемый воином. Воин был хорошо сложен, всего на голову ниже Вельможи омехи. Он выглядел знакомо, был похож на вождя, но без ожогов, с меньшим числом шрамов и гораздо моложе.

Это был Кана, сын вождя, его Тау тоже видел в Дабе, когда он поймал Одаренную. Ту Одаренную, которую он сейчас вывел на поляну, в оковах и с повязкой на глазах.

У Тау скрутило живот, едва он ее увидел. Ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы не кинуться прочь с поляны. Одаренную пытали. У нее не было руки, она волокла ногу при ходьбе, а когда с нее сняли повязку, Тау увидел, что один глаз у нее был выжжен. Волосы были грязными, спутанными, и она горбилась так, словно ее спину сгибал не только страх. Тау перебрал в уме весь цикл, прошедший с тех пор, как он видел ее в Дабе. Вспомнил обо всем, что происходило с ним за все эти дни, и понял, что ей пришлось много хуже. Он страдал в Исихого, но он возвращался, и боль пропадала. А она жила с болью все время.

– Грязные хеденские нсику, – выругалась КаЭйд на вождя, тоже вступая на поляну. – Проклятия Богини для вас мало!

Ачак напрягся, обожженная сторона его лица задрожала.

– Придержи демона-шлюху, – сказал он Абширу.

КаЭйд сделала еще шаг.

– Ты думаешь, мужчина сможет меня удержать? Ты думаешь, тебе ничто не грозит?

Абшир выставил перед ней ладонь, прося о спокойствии. Она не обратила на него внимания и подступала к вождю, намереваясь пересечь центр поляны.

Кана, сын вождя, держал в руке копье, и несколько ксиддинских воинов шагнули вперед. Сам Ачак не проявил ни малейшего беспокойства. Тау по своему опыту знал: он ждет повода для расправы.

– Тайя, – сказал КаЭйд член Совета Стражи Абаси Одили, – здесь не место и не время.

Абаси был Главой Совета Стражи, и, хоть Тау и имел ограниченные познания в военной политике, он знал: Одили не мог приказывать КаЭйд. Тем не менее она прислушалась к его призыву. Она остановилась и посмотрела на изувеченную Одаренную, и ее лицо смягчилось. Тогда сын вождя опустил копье, а остальные воины, выступившие на поляну, вернулись на свои места.

– Чемпион, – проговорил вождь, – у меня есть подтверждение. Вы узрите его и передадите вашей молодой королеве, расскажете о нем холодным от страха языком. И я заставлю ваших демонов-шлюх тоже доказать, что они чего-то стоят. – Вождь махнул рукой на изувеченную женщину, стоявшую у него за спиной. – С этой больше нечего взять.

А потом вождь, все еще стоя лицом к Абширу, словно готовый вступить в бой, как заметил Тау, повернул голову к сыну и тощему хедени. Вождь кивнул им.

Тощий, с обнаженной грудью, с тонким, как прут, телом, поднял руки, зазвенев золотыми браслетами на запястьях. Он указал на сына вождя, Кана, и запел на своем дикарском языке. Не прошло и дыхания, как Кана начал меняться. Мышцы стали расти, кости лица увеличились, затвердели и выступили вперед, растянув до предела кожу. Тощий запел громче, а Кана застонал, когда разъярение скрутило его тело. Когда его позвоночник выпрямился, Тау был готов поклясться, что тот хрустнул, вытянувшись на две-три пяди.

Омехи, бывшие на поляне, попятились назад, но не из-за Каны. Они поняли природу разъяренного и отпрянули от тощего, владевшего даром дикаря. Он был отвратителен.

Абшир не смог сдержать ужас, проступивший на его мужественном лице. КаЭйд выглядела и того хуже: смотрела, не веря своим глазам, словно ребенок, чей страшнейший кошмар явился в этот мир.

– Богиня прослезилась, – проговорил один из Ингоньям, скрестив большие пальцы и растопырив остальные в знаке дракона. Если религиозный защитный символ и имел какую-то силу, то сейчас, на поляне, это было незаметно. Превращение Каны завершилось, он стал поистине чудовищным. Он возвышался над всеми, пульсируя взбугрившимися мышцами.

Тау услышал плач. Это была изувеченная Одаренная.

– Видите, – заговорил Ачак. – Мы нашли способ вернуть ньюмба-я-мизиму. Ксиддины снова могут прикоснуться к миру духов!

КаЭйд едва могла говорить.

– Сколько всего…

– Мы можем уничтожить вас. Теперь вы видите, – произнес вождь, обращаясь к чемпиону Абширу, не глядя на КаЭйд. – Отправьте нам ту, что научит магии, заставляющей воинов преклонять колени.

– То, что вы сделали, против закона природы, – сказала КаЭйд Оро. Ачак оставил ее слова без внимания, и это распалило КаЭйд. – Вы готовы, хедени? – спросила она. – Вы готовы к тому, что мы дадим?

КаЭйд дала знак одной из Одаренных. Та сбросила капюшон и вступила на поляну. Тау показалось знакомым ее лицо: женщина, немногим старше его, напоминала Джавьеда. Должно быть, это была его дочь, Джамилах.

Тау отвел от нее взгляд и повернулся к Джавьеду, стоявшему у края поляны. Мастер выглядел так, словно его душили, словно он сейчас сорвется и выбежит на поляну вслед за ней. Пока на Джамилах был капюшон, он не мог знать, что его дочь сопровождает КаЭйд. И Джамилах ничего не сказала отцу, которого так много циклов не видела.

Джамилах, в черной мантии Одаренной стоя рядом с КаЭйд, без излишеств и предупреждений подняла руки и поразила всех стоявших перед ней хедени мощной волной ослабления. Все, кроме тощего Одаренного, упали, точно сраженные мечом.

Никто не успел и моргнуть, когда Джамилах отвела волну. Тощий Одаренный, уже бывший наполовину в Исихого, был единственным из дикарей, кто остался на ногах. Даже разъяренный Кана упал без сил. Вождь, припав на одно колено, пытался вернуть контроль над собой. Он был в бешенстве.

– Нам стоило всех вас убить, – прошипел он.

КаЭйд встала на изготовку. Ей тоже хотелось крови. Абшир шагнул вперед, сурово на нее взглянув, прежде чем опуститься на землю перед вождем. Оба стояли на коленях.

– Нас просили о мире. О мире! – произнес Абшир.

Вождь, шатаясь, поднялся на ноги. Казалось, он собирается ударить чемпиона. Абшир не двинулся с места. Он подождал дыхание, оставаясь на коленях, будто признавая силу и достоинство противника.

– Чемпион королевы, – проговорил вождь дрожащим голосом. – Будь я шулом и веди я свой народ, я бы пропитал почву этой долины кровью каждого захватчика, какого найду.

Яд в словах вождя встревожил Абшира, и он поднялся.

– Будете ли вы чтить мир?

И тогда Тау увидел. Вождь этого не хотел. Он хотел уничтожить омехи. Он пришел на встречу не по своей воле.