– Погоди! Ты правда думал на них напасть?

– Не спрашивай, – ответил Тау.

– Это вряд ли, – сказал Хадит. – Полагаю, ты должен объясниться.

– Он убил моего отца.

– Нэ? Кто убил? – спросил Хадит.

– Член Совета Стражи, Абаси Одили. Он приказал своему охраннику заколоть моего отца в сердце на испытании в цитадели.

– Почему? – спросил Удуак.

– Я тренировался с Вельможей и победил его.

Удуак склонил голову набок, очевидно, пытаясь припомнить рассказы Тау о его прежней жизни.

– Джабари?

– Нет. Джабари был… Джабари мой друг. То был бездарь по имени Кагисо Окафор. Он дрался отвратительно. Пытался ранить меня, но я его остановил.

– Вельможи посчитали это оскорблением? – спросил Хадит.

– Одили назначил мне кровный поединок с Келланом Окаром. Советник хотел, чтобы я умер за то, что надрал зад беспомощному нсику.

– И отец вышел вместо тебя, – догадался Хадит.

Тау стало тяжело сделать вдох, и он закрыл глаза.

– Окар отрубил ему руку. Охранник Одили вонзил бронзу ему в грудь.

– И что теперь? – спросил Удуак. – Месть? Тебя же убьют. И твоих родных тоже.

– Сеча, – сказал Удуаку Хадит. – Потом выпуск. И кровный поединок.

Хадит все понял. Удуак, еще пытаясь осмыслить, посмотрел на него вопросительно.

– Келлан Окар дерется на Сече, – сказал Хадит. – И может там погибнуть. Вельможи каждый цикл там погибают. После Сечи мы станем полнокровными. А полнокровные могут вызвать на кровный поединок любого воина, даже Главу Совета Стражи.

Удуак издал сдавленный звук.

Тау не поднимал глаз от своей тарелки.

– Они убили моего отца.

– Убили, – беспристрастно согласился Хадит.

– А я убью их.

– Послушай, – сказал Хадит, – тебе придется отступить на несколько шагов, но вот что мы можем сделать…

– Мы? – переспросил Тау.

– Да, мы, – подтвердил Хадит. – Мы братья. И мы ничего не станем делать. Пока. Оставь члена Совета Стражи. Тебя поймают, и все, у кого с тобой общая кровь, умрут. Тау, я кое-что тебе пообещаю. Позволь нам, всему Чешую, разобраться с Окаром. Если мы встретимся с ним на Сече, мы накажем его за причастность к смерти твоего отца.

– Мне не нужна ваша помощь.

– Неужели? А то, как по мне, это выглядит, что нужна. – Хадит положил руку на плечо Тау. – Ты не можешь в самом деле считать, что правила, которые Вельможи придумали, чтобы защищать себя, защитят и тебя. Что, по-твоему, произойдет, если ты на Сече зарежешь Окара? Что, по-твоему, в самом деле произойдет, если ты, как полнокровный, вызовешь Главу Совета Стражи на смертный бой?

Хадит повысил голос, Удуак шикнул на него, и он умолк, переводя дыхание.

– Дай нам помочь. Я что-нибудь придумаю. Мы можем по меньшей мере наказать Келлана.

– По меньшей мере? – переспросил Тау.

– Успокойся пока что. Дай мне подумать. Согласен?

Тау сидел натянутый как струна, его поза и сжатые губы отчетливо выражали предостережение.

Но Хадита было не запугать.

– Поклянись, Тау, – сказал он. – Мы здесь тоже рискуем. Поклянись своим отцом и поверь, что у меня тоже есть свои причины ненавидеть Вельмож.

Хадит Бухари, нарочно отобранный в Чешуй Джавьеда, – Тау мог догадаться, что это были за причины. Как и остальные, он был полукровкой, значит, какой-то Вельможа, вероятно, изнасиловал его мать. Хадит, как подумал Тау, считал это своей темной тайной, постыдным фактом. Хадит считал, что ненавидит тех, чья кровь в нем течет, но он не знал, что такое настоящая ненависть. Зато Тау мог ему в этом помочь. Он мог стать для него ярким примером.

– Я не стану ничего предпринимать, пока Одили в стенах Исиколо, – заявил он.

– Ты поклялся отцом, – напомнил ему Хадит.

Тау кивнул и, встав из-за стола, вышел. Когда он развернулся, то услышал, как шаркнул стул и раздались тяжелые шаги Удуака: здоровяк последовал за ним. Не став заходить в центральный двор, чтобы не встретить Индлову, Тау вернулся на тренировочную площадку.

Удуаку не нужно было за ним присматривать. Тау держал слово. Пока Одили находился в стенах Исиколо, с ним бы ничего не случилось, потому что Тау знал: Придворный Вельможа вроде него не станет ночевать среди Меньших. Он уйдет в этот же день, и Тау последует за ним.

Джавьеда целый день не было на занятиях, а вечером по столовой распространился и стал разрастаться, как древесные корни, слух. Говорили, что Глава Совета Стражи беседовал с Джавьедом. И что Джавьед уйдет с ним, когда тот покинет Исиколо.

Многие в Чешуе возгордились, счастливые видеть, что их наставника так уважали, что он понадобился командованию. Но Тау не был рад. Если слухи были верны, это значило, что Джавьед будет с Одили, когда Тау последует за ним.

С приходом сумерек Индлову стали готовиться к выступлению. И Джавьед вместе с ними. Посвященные, завершив свои занятия, вернулись в казарму. Тау тоже вернулся, а потом собрал мечи и вышел, пока Хадит шутил и выпивал с остальными. В этом не было ничего необычного: Тау всегда тренировался по вечерам.

По пути к выходу из казармы Тау заметил, что Удуак следит за ним. Удуак видел, что Тау вставил в ножны настоящие мечи. На одном бедре у Тау висел острый, как бритва, клинок отца, а на другом – меч его деда. Взгляд Удуака задержался на оружии, а потом их с Тау глаза встретились. Удуак ничего не сказал, но, ступая в жаркую ночь, Тау чувствовал, что здоровяк пялится ему в спину.

Тау ждал на лугах за тренировочными дворами, пока не услышал поступь конвоя Индлову. Они выходили из Исиколо, гремя снаряжением, доспехами и оружием, и Тау, убедившись, что поблизости нет демонов, двинулся за ними следом.

Индлову направились на север. Тау держался от них на почтительном расстоянии. Спрятаться на лугах было нельзя, его могли увидеть, а рисковать он не мог. Через пару промежутков он понял, что Вельможи двигаются в сторону Утесов и Цитадель-города. Слухи оказались верны. Одили собирался вернуть Джавьеда в Совет Стражи.

Это усложняло ситуацию. Тау нужно было проникнуть в город тайком, хотя ему уже сейчас было трудно держать голову прямо. Ему не терпелось. Это была первая ночь, когда он не пошел в Исихого, и, потерявшись в размышлениях о том, как ему хочется пойти и испытать страдания, он едва не выдал себя.

Добравшись до подножия Утесов, Индлову остановились. Тау неосторожно к ним приблизился, и один из Вельмож обернулся в его сторону. Тау присел в высокой траве, скрывшись из виду и моля Богиню, чтобы его не заметили.

Минуло дыхание, в которое Тау опасался, что его раскроют, но Вельможа отвернулся, переключив внимание. Тогда-то Тау услышал: кто-то спешил к ним, разнося эхо над каменистой землей. Тау подкрался ближе, но то, что он увидел, ему не понравилось.