– Она что, так плоха?

– Нет, но... – Барбара еле выдавливала из себя слова. –Она может не вытянуть.

Тогда Тому пришла в голову мысль:

– А как насчет того парня, директора интерната, он жеее друг?

– Что ты имеешь в виду?

– Не знаю, Барб, но для него это может что-то значить.Судя по твоим рассказам, там дело обстоит серьезнее, чем она сама говорила.

Одно было ясно – Джастину она звонить не будет.

– Не думаю. – Барбара задумалась. – Но может, я ему ипозвоню.

Даже Барбара не знала, как они стали близки, но онаподумала, что с ним можно посоветоваться, как быть с Эндрю.

– Я тебе еще позвоню.

– Хочешь, я приеду?

Она хотела сказать «нет», но тут снова расклеилась. Онабольше не могла это выносить. Он здесь был ей необходим.

– Никаких проблем. Я буду через десять минут.

Барбара назвала ему этаж, а он пообещал привезти ей чего-нибудьпоесть. Есть ей не хотелось, но она знала: чтобы продержаться ночь, надо есть ипить много кофе. У Барбары было предчувствие, что дела у Дафны плохи, и онаготовилась к самому худшему варианту.

Барбара долго сидела в телефонной будке, пытаясь решить,правильно ли будет, если она позвонит Мэтью. В один из немногих проблесковсознания Дафна велела ей не звонить. Но что-то подсказывало ей, что это нужносделать. У Барбары была сумочка Дафны, и она заглянула в ее маленькую записнуюкнижку. Рядом с фамилией и именем Мэтью Дэйна был записан номер его домашнеготелефона.

Он ответил несколько рассеянно, словно был занят работой.

– Мистер Дэйн, говорит Барбара Джарвис, из Нью-Йорка.

Она почувствовала, что сердце у нее стучит и ладони взмокли.Предстоял трудный разговор.

– Да? – Он, судя по голосу, удивился. Официальныезвонки от Дафны обычно не раздавались в вечернее время, тем более на Рождество.Он сразу вспомнил имя секретарши. Может, она звонила, чтобы что-то передатьЭндрю?

– Я... Мистер Дэйн, мне пришлось вам позвонить. С миссФилдс произошел несчастный случай. Я сейчас с ней в больнице...

– Это она просила вас позвонить?

Он, казалось, был потрясен, и Барбара с трудом сдержала слезы,покачав головой. -Нет. Он услышал, что она плачет.

– Прошлой ночью ее сбила машина, и... мистер Дэйн, онав реанимации и... – В этот момент рыдания прорвались наружу.

– Господи! Она в очень тяжелом состоянии?

Барбара рассказала ему все, что знала, и слышала, что голосу него дрожал, когда он отвечал.

– Она не хотела, чтобы я звонила вам или Эндрю, но яподумала...

– Она в сознании? – спросил он с облегчением.

– Она приходила ненадолго в сознание, но сейчас сновавпала в забытье. – Барбара глубоко вздохнула и сказала ему то, что говорилаТому: – У нее появился жар.

Она также сказала ему, что это может означать, и емупришлось контролировать свой голос, когда он задавал следующий вопрос. Мэттвнезапно понял то, что не доходило до него прежде, – каково ей было терятьДжеффри, а потом Джона. Он не мог этого вынести.

– Барбара, а с ней есть еще кто-нибудь, кроме вас?

Он не знал, как еще спросить.

– Нет, но сейчас должен прийти мой... жених. Он изЛос-Анджелеса...

И тут она поняла, что говорит ему не то, что он хотел бызнать. Она решила взять быка за рога.

– Мистер Дэйн, она порвала с Джастином месяц назад.

– Почему же она мне ничего не сказала?

Казалось, он был еще более поражен, чем прежде.

– Она думала, что вы влюблены в местную девушку, исчитала, что нехорошо будет говорить вам о Джастине.

– О Господи!

А он сидел с ней у камина, рассуждая, как меняются времена.Он чуть не застонал, слово в слово вспомнив их разговор. Он предполагал, чтоДафна с Джастином вот-вот поженятся.

– Как вы считаете, следует ли нам сообщить Эндрю?

– Нет. Он ничем не сможет помочь. И слишком мал, чтобыбез необходимости иметь с этим дело. – Мэтт посмотрел на часы, поднялся и сталрасхаживать по комнате, держа в руке телефон. – Я через шесть часов буду наместе.

– Вы приедете? – Барбара опешила. Этого она не ожидала.

– А вас это удивляет? – Он, очевидно, обиделся.

– Не знаю. Я просто решила, что обязана вам позвонить.

– И правильно сделали. И я не знаю, имеет ли это теперьзначение, но просто ради информации: я полюбил ее с первого взгляда. Но я былслишком глуп и не решился ей об этом сказать. – Он почувствовал, что комокподступает к горлу, и услышал, что Барбара тихо плачет в трубку. – Я не намерентеперь ее терять, Барбара.

Она кивнула:

– Надеюсь, что этого не случится.

Мэтью гнал в Нью-Йорк так быстро, как только мог, непереставая думать о Дафне. Каждый телефонный разговор, каждая встреча,казалось, неизгладимо запечатлелись в его памяти, и теперь все это мелькало вего голове, как кадры кинофильма. Пару раз он улыбнулся, вспомнив какие-то еевысказывания, но большую часть времени его лицо было мрачным. Он не могповерить в происшедшее. Это не могло случиться. Не с ней. Не с Дафной. В еежизни уже было столько всего, столько печали и боли, столько событий,требовавших бесконечного мужества. Невероятно, чтобы этому суждено было такзакончиться, но он понимал, что это возможно, и мысль о том, что она можетумереть до его приезда, заставляла его ехать еще быстрее.

В больницу Ленокс-Хилл Мэтью прибыл в два тридцать утра. Ввестибюле почти весь свет был погашен, холлы на всех этажах были пустынны.Поднявшись, он пошел прямо к пульту отделения интенсивной терапии, и тогда егоувидела Барбара. Она давно отправила Тома домой и настояла, что сама останется.До того сестра сказала им, что эта ночь будет критической. Дафна больше немогла находиться в том же состоянии, предстояло либо улучшение, либо потеряшансов на поправку.

– Мэтт?

Он обернулся на голос Барбары, сожалея, что то была неДафна. Барбара не могла поверить, что он так быстро приехал. Должно быть, онлетел по обледенелым дорогам. Ему повезло, что он не оказался в таком жесостоянии, что и Дафна.

– Как она?

– Все так же. Она ведет тяжелую борьбу.

Мэтт печально кивнул. У него под глазами были мешки: онработал как проклятый, а тут еще такое. На нем были те же вельветовые брюки итолстый свитер, что и в момент, когда позвонила Барбара. Мэтт тогда наскоронаписал записку ночному персоналу и выбежал за дверь, схватив пальто, ключи ибумажник.