Дафна почувствовала, что сердце ее учащенно забилось, когдапассажиры стали выходить из самолета, и наконец в центре толпы она увидела его.Эндрю держался за руку стюардессы, его глаза озабоченно искали маму, и какое-томгновение Дафна от волнения не могла ступить шага. И этого ребенка Джастинотверг! На этом ребенке строилась вся ее жизнь. Она бросилась к нему, и никакиепрепятствия не могли бы остановить ее.

Эндрю увидел, что она приближается, вырвался из рукстюардессы и кинулся ей в объятия с негромким возгласом, который всегдаиздавал, когда испытывал наибольшее удовольствие. Слезы хлынули у нее из глаз.Он был тем единственным, что у нее осталось в жизни, состоявшей из однихпотерь, единственным человеческим существом, по-настоящему любившим ее. Дафнаприникла к сыну, словно к спасательному кругу в людской толпе, и когда онпосмотрел на ее лицо, оно было мокрым от слез, хотя она ему и улыбалась.

– Как хорошо, что ты прилетел.

Она произнесла это, старательно двигая губами, и онулыбнулся в ответ:

– Будет еще лучше, если ты вернешься домой.

– Конечно, – согласилась Дафна. Теперь она подозревала,что это произойдет быстрее, чем первоначально планировалось. Они пошли забратьего багаж, держась за руки, Дафна не хотела отпускать его даже на секунду.

По дороге домой он рассказал ей множество новостей, даженевзначай упомянул о новой знакомой Мэтью, что почему-то задело Дафну за живое.Она не хотела теперь слышать об этом.

– Она приезжает в школу повидаться с ним каждоевоскресенье. Она красивая и много смеется. У нее рыжие волосы, и всем нам онараздает конфеты.

Дафна хотела бы радоваться за Мэтью, но почему-то не быларада. Она ничего не ответила, и разговор перешел на другие темы. По приездедомой их ждало множество дел: они плавали, разговаривали, играли в карты, иДафна стала чувствовать, что приходит в себя. Во дворе они поджарили на вертелецыпленка, и наконец Дафна уложила Эндрю спать.

Он зевал, и глаза у него слипались, но перед тем как Дафнапогасила свет, он вопросительно посмотрел на нее.

– Мама, а здесь еще кто-нибудь живет?

– Нет. А что? Тетя Барбара раньше жила.

– Я имею в виду мужчину.

– А почему ты об этом спрашиваешь?

Сердце у нее екнуло.

– Я нашел у тебя в кладовке мужские вещи.

– Они принадлежат хозяевам дома.

Эндрю кивнул, по-видимому, удовлетворенный ответом, а потомвдруг спросил:

– Ты влюблена в Мэтта?

– Конечно, нет, – удивилась Дафна. – Почему ты вообщетак решил?

Он пытливо вглядывался в ее лицо. Эндрю был очень чуткимребенком. Ему было уже восемь лет, он не был несмышленышем.

– Когда я рассказывал о его подружке, то подумал, чтоты в него влюблена.

– Не выдумывай. Он замечательный человек, ему нужнахорошая жена.

– Мне кажется, ты ему нравишься.

– Мы очень дружны.

Но Дафне вдруг ужасно захотелось спросить его, почему он такдумает.

Словно прочитав ее мысли, Эндрю, полусонный, сообщил ей:

– Он много о тебе говорит и всегда радуется, когда тызвонишь. Сильнее, чем когда по воскресеньям к нему приезжает Гарриет.

– Ерунда какая. – Дафна улыбнулась, отмахнувшись от егослов, но в глубине души ей было приятно. – Ну а теперь засыпай, мой сладкий.Завтра предстоит интересный день.

Эндрю кивнул и уснул прежде, чем она успела выключить свет.Дафна пошла к себе в комнату, думая о Мэтью. Она вдруг вспомнила, что надопозвонить ему и сказать, что с Эндрю все в порядке. Как обычно, он сразу снялтрубку.

– Как наш друг? Жив-здоров?

– Вполне. И ужасный озорник.

– Ничего удивительного. – Мэтью улыбнулся. – Весь вмамочку. А как у тебя дела?

– О'кей. Готовлюсь к Дню благодарения. – В разговорахони теперь избегали личных тем. Появление Джастина и Гарриет Бато многоеизменило. Особенно в последнее время.

– Ты устраиваешь торжественный домашний ужин синдейкой?

– Да.

В ее голосе на мгновение прозвучала неуверенность, но онавсе же решила не говорить Мэтту. Его не касалось то, что Джастин удрал, и,вероятно, больше не имело значения, что он отказался знакомиться с Эндрю. Дафнане хотела делиться с Мэтью своими планами, она начинала подумывать овозвращении в Нью-Йорк.

– А как ты, Мэтт?

– Я буду здесь.

– К сестре не поедешь?

– Не хочу оставлять детей.

А Гарриет? Но она не решилась спросить его об этом. Если быон хотел ей сообщить больше, он бы сказал. Но он этого не сделал.

– Ты в ближайшее время не собираешься в Нью-Йорк, Дафф?

Он произнес это, как в прежние времена, в его голосе былиодиночество и доброта, но Дафна только вздохнула.

– Не знаю. Я об этом много думала.

Пора было что-то решать, и она это понимала.

– На следующей неделе я поеду с Эндрю посмотретьлос-анджелесскую школу.

По крайней мере так она планировала раньше. Но это было дотого, как Джастин показал свой характер и уехал в Тахо.

– Она тебе понравится. Это отличная школа. – Но голос уМэтта был грустный: – Все здесь будут по нему скучать.

– Ты ведь тоже уезжаешь, Мэтт?

Вдруг в его голосе прозвучало сомнение:

– Не знаю.

Значит, он останется в Нью-Гемпшире? Значит, все-такиотношения с Гарриет Бато принимали серьезный оборот? У Дафны появилосьпредчувствие, что причина была именно в этом. Что мог знать об этом Эндрю,восьмилетний ребенок? Может, Мэтью был намерен жениться?

– Сообщи мне о своих планах.

– И ты тоже.

Она поздравила его с праздником и, заставляя себя не думатьо Джастине, легла спать. В полночь ее разбудил телефонный звонок. ЗвонилДжастин, он сообщил, что благополучно устроился в Скво-Вэлли, но там, гдеостановился, не было телефона. Потом стал рассказывать ей о снеге, о том, какпо ней скучает, и вдруг посреди разговора сказал ей, что замерз в открытойтелефонной будке и будет заканчивать. Дафна села в кровати и уставилась нателефон, сбитая с толку его звонком. Почему он так странно позвонил? Если онмерз, то почему вначале был так болтлив? Она решила, что не в состоянии егопонять, и, еще раз прогнав мысли о нем, уснула, и, как ни странно, в ту ночь ейснился Мэтью.

Совместными усилиями Барбары и дочери Тома, Алекс, Деньблагодарения прошел лучше, чем Дафна могла мечтать. Три женщины работали вместена кухне, разговаривали и смеялись, а Том с обоими мальчиками играл на лужайкев гольф. Том изумлялся сообразительности Эндрю и представлял, какой из негополучится замечательный парень, даже несмотря на неестественную речь. Такжеотметил у Эндрю тонкое чувство юмора. В общем, когда Дафна перед ужиномпроизносила молитву, она испытывала большую благодарность, чем за многие годы.Все наелись до отвала, а потом сидели у камина. Когда же стало поздно, Харрингтонамужасно не хотелось уходить. Ребята целовали Дафну, обняли Эндрю, а он пообещална следующий день прийти к ним в гости поплавать в бассейне, что и сделал. Этобыл спокойный, беззаботный уик-энд, и, если бы не отсутствие Джастина, Дафнабыла бы совершенно счастлива. Вечером накануне отлета Эндрю Джастин позвонилей, но опять внезапно прервал разговор, и это вызвало у Дафны раздражение. Онане понимала, зачем он звонит, если через пару минут бросает трубку. Это неимело смысла, по крайней мере для нее. Дафна размышляла об этом вечером, послетого как уложила Эндрю, и вдруг ее осенило. Получалось так, словно кто-топриближался к нему, и он бросал трубку, прежде чем его заметили. Вдруг Дафнапоняла и села в кровати, бледная от злости. Лишь через несколько часов онасмогла уснуть. Утром она была занята Эндрю. Она посадила его в самолет,позвонила Мэтту и вернулась домой. На протяжении следующих трех дней онапыталась работать над новой книгой, но ничего не получалось. Все ее мысли былио Джастине. Он приехал около двух часов ночи. Открыл своим ключом входнуюдверь, поставил в прихожей лыжи и зашел в спальню. Он думал, что Дафна спит, иудивился, увидев ее сидящей в кровати с книгой. Дафна подняла глаза и, неговоря ни слова, посмотрела на него.