– Почему?

Голубые глаза Дафны были воплощением невинности, и онповернулся к ней, удивляясь ее слепоте.

– По множеству глупых причин, Дафна. Очень глупых.

– Не надо бояться, Мэтт. Я боялась. И была не права.

– Разве? А теперь ты что, настолько счастлива? –спросил он мрачно.

– Не всегда, но иногда. Может, этого и достаточно? Покрайней мере я ожила.

– Как ты можешь знать наверняка, что это лучше? Развеэтого достаточно – просто жить?

– Совершенства достичь нельзя, Мэтт. После смерти Джоная с этим смирилась, потому что знала, что больше такого человека не найду, нокто может поручиться, что мы всегда были бы так счастливы? Может, и у нас сДжоном со временем появились бы проблемы? Любому мужчине нелегко было бысвыкнуться с моей карьерой. Возьми этот год, например. Как бы я это потянула,если была бы замужем в обычном понимании? – Дафна часто задумывалась над этимвопросом.

– Ты могла бы успешно с этим справиться, если бы самаэтого хотела и муж бы не возражал. Да и сценарий, в конце концов, тебя писатьникто не заставлял. – В его голосе не было упрека, он как бы думал вслух.

– И все-таки я довольна, что написала его.

– Почему? Из-за Джастина?

– Отчасти. Но в основном потому, что это меня многомунаучило. Я не думаю, что взялась бы писать сценарий еще раз. Это слишкомотвлекает меня от работы над книгами, но, в общем, опыт был замечательный, тыбыл прав, что убедил меня отправиться в Голливуд.

– Разве это я тебя убедил? – Он весьма удивился.

– Ты, – улыбнулась Дафна, – В первый вечер нашегознакомства, ты и миссис Куртис.

Мэтт странно посмотрел на нее:

– Наверное, мы оба сглупили.

– Почему ты так говоришь? – Она не поняла еговысказывания. Может, потому, что не хотела понять.

– Да так. Марта говорит, что я начинаю плохосоображать. Она, наверное, права.

Они обменялись улыбками.

– Тогда расскажи мне о своей новой знакомой. Кто она?Пусть бы и он рассказал. Ничего зазорного в этом не было.

– Учительница из городка. Она из Техаса, оченьсимпатичная и молодая.

Мэтью застенчиво улыбнулся Дафне. Странная у них получиласьдружба.

– Ей двадцать пять лет, и, честно говоря, я себячувствую похотливым стариком.

– Чушь. Тебе это только на пользу. Господи, тут жебольше нечего делать, кроме как читать. Неудивительно, что все здесь обожаютмои книги.

– Она тоже. Она их все читала. Дафне, видно, сталоинтересно.

– А как ее зовут?

– Гарриет. Гарриет Бато.

– Звучит экзотически.

– Особой экзотики в ней я не вижу, но она замечательнаядевушка, с хорошим характером и массой достоинств.

Дафна посмотрела на него с любопытством:

– Ты намерен на ней жениться, Мэтт?

Трудно было представить, что их телефонные беседы могутпрекратиться, но ведь ничто не вечно. Прежде их связывало родство душ и то, чтооба были одиноки. Первое не денется никуда, что же касается второго – ее жизньуже изменилась, а его начала меняться. Телефонные звонки не могут продолжатьсябез конца. Они оба это знали. И теперь этот вопрос встал перед ними.

Но Мэтт покачал головой. Он не был готов думать о браке.

– Я об этом еще даже и не думал. Мы просто несколькораз гуляли вместе.

Дело обстояло серьезнее, но он не хотел себе в этомпризнаваться, хотя и знал, как влюблена в него Гарриет. Он не хотел делать изее сердца игрушку и подозревал, что она догадывается о причине егосдержанности. Иногда он задавал себе вопрос: может ли кто-нибудь, кроме Дафны,знать эту причину?

Дафна улыбнулась ему:

– Ну, тогда сообщи мне.

– Хорошо. И ты тоже.

– Насчет Джастина?

Он кивнул.

– Обязательно.

Перед самой посадкой в самолет он сказал, глядя на нее:

– Береги себя, малышка.

На этот раз сильнее, чем прежде, в его словах прозвучалипрощальные нотки. Дафна обняла его, и он ответил ей объятием, стараясь сильноне прижиматься к ней и про себя желая ей удачи.

– Я отправлю к тебе Эндрю на День благодарения.

– Мы не раз еще созвонимся.

Но он в этом не был так уверен, и, когда махал ей впоследний раз, ему пришлось отвернуться, чтобы Дафна не увидела слез у него наглазах.

Когда Дафна вышла из самолета в Лос-Анджелесе, Джастин ждалее у выхода и заключил в объятия с истосковавшимся и радостным видом. Четыречеловека узнали его, пока они дошли до лимузина, но, как обычно, он непризнавался, кто он, и Дафна, смеясь, села с ним на заднее сиденье. Казалось,он был в восторге, что снова видел ее, и, приехав домой, она нашла все чистым иприбранным, а Джастин был очень горд собой.

– Смотри! Я же сказал тебе, что стал другим.

– Извини меня за все мои дурные мысли.

Дафна сияла. Может, он наконец не играл? Она почувствовалаоблегчение, словно ее омыла волна прохладной, свежей воды. Теперь она могла быснова уехать, доверяя ему. Она обожала его, и все было в порядке, но Джастинпосмотрел на нее серьезным взглядом.

– Нет, Дафна, это я прошу у тебя прощения за моенехорошее прошлое.

– Ну что ты, милый... не стоит.

Она нежно поцеловала его в губы, он взял ее на руки, отнесна кровать, и они до утра занимались любовью, забыв даже взять из машины еебагаж и погасить свет в гостиной, который, как и их страсть, горел до самогорассвета.

На другой день съемки пошли в обычном ритме, и следующиедевять недель пролетели незаметно. У Дафны едва хватало времени звонить Мэтью,да ей и не хотелось последнее время это делать. Откровенные разговоры с Мэттомстали ей казаться изменой Джастину. Он никогда не возражал и вроде никогда незамечал, что она звонит, но все же теперь это было не совсем хорошо, и, крометого, несколько раз, позвонив, она не заставала Мэтта. Она полагала, иправильно, что Мэтт с Гарриет Бато.

Они отсняли финальную сцену «Апачи» в первых числах ноября,и, когда Джастин покидал съемочную площадку, у всех в глазах стояли слезы. Былипоцелуи, объятия. Шампанское лилось рекой, и все они с сожалением расставалисьдруг с другом, словно теряли родных. Они не могли представить себе жизни безсъемок «Апачи». На него ушло семь месяцев, за которые они стали братьями,сестрами и любовниками. И теперь съемки кончились, и ощущение потери охватиловсех. Говарду и техническому персоналу предстояло еще множество длительнойработы: редактирование, монтаж, озвучивание. Но для Дафны и актеров всезакончилось, сон прошел, временами он, правда, больше был похож на кошмар, нотеперь все обиды были забыты. Как при рождении ребенка, все теперь ушло, кромеприятного возбуждения в конце съемок, и на состоявшейся на следующий деньпрощальной вечеринке все были ужасно пьяны и совершенно неуправляемы. Не надобыло больше беспокоиться о том, чтобы на следующее утро явиться в пять часов наработу, а не то Говард будет кричать. Все закончилось. Наступил КОНЕЦ. Дафнастояла с бокалом шампанского в руке и не сводила сияющих глаз с Джастина, акогда Говард произносил прощальную речь, почувствовала, что и сама растрогаласьдо слез.