– Привет, Мэтт. – Она говорила тихо и была рада, чтодверь спальни закрыта.

– День у тебя, похоже, был не из легких. У тебя усталыйголос.

– Я правда устала.

Но он сразу понял, что дело не только в этом.

– У тебя все о'кей?

– Более или менее.

Дафна старалась сдержаться и не говорить ему, что произошло.Она этого не хотела. Это не имело к нему никакого отношения. И все-таки ейнужна была его поддержка, необходимо знать, что у нее еще есть на когоположиться. Пусть этот человек далеко, пусть за три тысячи миль отсюда. Дафнавсе еще не верила Джастину, как бы он ни каялся. Но она не сомневалась в том,что Мэтью ее друг.

– Как сегодня вел себя Эндрю?

– Неплохо, с учетом того, что ты уехала только вчера.Как перелет?

– Нормально. Я спала.

Ей на мгновение вспомнились звонки Джеффа, когда он ездил вкомандировки. Эти звонки служили утешением среди повседневных забот. Все этобыло в гораздо меньшем масштабе, чем то, что сейчас происходило с ней, к томуже было в чем найти облегчение. То, что происходило в Калифорнии, просто былочересчур. Дафна замолчала, а Мэтью на своем конце провода нахмурился, онмоментально понял, услышав ее голос, что что-то не в порядке.

– Дафф? В чем дело, крошка?

После Джона никто ее так не называл, и она почувствовала,что сейчас заплачет.

– Я чем-то могу помочь?

– К сожалению, нет. – Теперь Мэтью мог слышать, как онаплачет. – Дело в том, что тут произошло... пока меня не было...

– Твой друг?

Дафна кивнула и всхлипнула. Сейчас глупо плакать, говорилаона себе. Они помирились. Но обида, глубокая обида все равно не проходила. Иона захотела поделиться случившимся с Мэтью, словно объятия его добрых рукмогли сейчас что-то изменить.

– Когда я вернулась, я нашла полный кавардак. Мэтьюждал, и она продолжала:

– Пока я отсутствовала, у него жила женщина. –Рассказывать ему об этом было неприятно, но говорила она уже спокойно. Простоей было очень грустно. – Это долгая история, и он теперь об этом сожалеет. Новозвращение мое было отвратительным.

Она высморкалась, а в Мэтте все начинало кипеть.

– Ты выкинула этого ублюдка вон?

– Нет, я собиралась, но... я не знаю, Мэтт. Мнекажется, он сожалеет. Мне кажется, он просто немного свихнулся от избыткаработы в последние три месяца.

– А как же ты? Ты работала тяжелее, чем он, ты сначалаписала сценарий. И считаешь, что, по-твоему, это его оправдывает?

Мэтью был взбешен. И еще больше оттого, что Дафна быласпокойна, что она хотела дать парню еще один шанс. – Нет, его ничто неоправдывает, но что случилось, то случилось. Я хочу подождать и посмотреть, чтобудет дальше. Мэтту хотелось вытряхнуть ее из кровати, но он знал, что не имелна это права. Он не хотел причинять ей боль. Дафна была беспомощной. Она любиладругого, а он был только ее другом.

– Дафф, ты считаешь, что он этого стоит?

– Не знаю. Сегодня утром я не была в этом уверена.

Мэтью пожалел, что не позвонил раньше, хотя знал, что это быи так ничего не изменило. Она не была готова бросить Джастина Уэйкфилда, аУэйкфилд был грозным соперником. Любой здравомыслящий человек сказал бы ему,что глупо даже надеяться, что она его бросит.

– Я просто не знаю... – Она говорила так неуверенно игрустно, что сердце у него разрывалось. – Я... я так много теряла в прошлом,Мэтт...

Он услышал, что Дафна снова плачет.

– Так не надо обеднять того, что у тебя было, имириться с этим.

Его реакция ее возмутила:

– Ты не понимаешь. Может, он прав, может, людисовершают ошибки. Может, актеры не похожи на нас. – Она еще сильнеерасплакалась. – Черт возьми, сколько раз, по-твоему, я должна начинать сначала?

– Столько, сколько нужно, на то вам и дана сила воли,сударыня. Не забывайте об этом.

– А если я устала от силы воли? Если она вся кончилась?

– Этого не может быть.

– И кроме того, у нас обязательства друг перед другом.Он так мне сказал.

– Обязательства? А он думал об этих обязательствах,когда ты была здесь?

– Я знаю, Мэтт, я знаю. Нельзя давать ему поблажку. –Дафна вдруг пожалела, что вообще ему рассказала. Она не хотела защищатьДжастина и в то же время чувствовала, что должна это делать. – Я знаю, что этоглупо, но я собираюсь пока с этим смириться.

Она вздохнула и вытерла глаза.

– Конечно, Дафф, я понимаю. Ты должна делать так, каксчитаешь нужным. Только, пожалуйста, не давай себя в обиду.

Но это уже случилось, и, положив трубку, Дафна сноварасплакалась. Джастин нашел ее лежащей в кровати, рыдающей в подушки, не совсемпонятно почему. Дафна все еще расстраивалась по поводу той девицы, но причинабыла не только в этом. Она вдруг почувствовала ужасную тоску по Эндрю и поМэтту и захотела домой.

– Ну, киска, не надо... все хорошо...

Но это была неправда, и незачем было ее дурачить. Она лежалав его объятиях и рыдала, пока наконец не заснула у него на груди, и тогда онвыключил свет. Он лежал, глядя на спящую Дафну, и задавался вопросом, правильноли поступил. Он любил эту женщину сильнее, чем кого-либо прежде, но не былуверен, сможет ли оправдать ее ожидания. Он был полон добрых намерений, но,заглянув в свое прошлое, чувствовал, как его одолевают опасения. Дафна былатакой серьезной, такой искренней и так много пережила. А его жизнь строилась надругом: на страстях, на новых людях, игре и развлечениях. Он также знал, что неспособен на ту преданность, которая была характерна для нее.

А в Нью-Гемпшире Мэтью сидел в темноте, глядя на огонь,ругал себя дураком, проклинал Джастина Уэйкфилда.

Размышлял, есть ли у него вообще хоть какая-то надежда.

В течение следующего месяца работа над «Апачи» шла как помаслу, и они рассчитывали уехать в Вайоминг четырнадцатого июля. Говард решил,что времени на отдых не будет по возвращении в Лос-Анджелес для съемокпоследних сцен в голливудском павильоне. Для Дафны это означало, что она несможет слетать повидаться с Эндрю, но Мэтт уверял ее, чтобы она за него небеспокоилась, он готовился к походу, а по возвращении из Джексон-Хоула она бывыбрала время и прилетела повидать его. Она, впрочем, была слишком занята,чтобы постоянно испытывать угрызения совести по этому поводу. Для съемок сцен вДжексон-Хоуле пришлось переписывать много сцен, и кроме того, что все днинапролет она проводила в павильоне, еще дома до позднего вечера печатала намашинке. Джастин же оказался замечательным помощником: он читал все написанное,говорил Дафне, хорошо это или плохо, а если плохо, то почему. Он научил еетаким тонкостям сценарного ремесла, которые она прежде и не надеялась узнать.Он просиживал с ней каждый вечер, приносил ей сандвичи и кофе, массировал ейшею, а потом они ложились в постель и занимались любовью. Они жили почти безсна, но Дафна никогда в жизни не испытывала такого счастья. На почве совместнойработы у них сложились такие отношения, о которых она и не мечтала, и онапоняла, что была права, простив ему июньскую историю. Даже Барбаре приходилосьпризнать, что Джастин ведет себя как ангел, но она все-таки не доверяла ему ичасто говорила это Тому.