Алина и правда смогла оторваться: снаружи никто не бродил. Зверь не достал ее и ушел – огромный и злой, и голодный.

Видно в подвале не было ничего, но Алина боялась включать подсветку на телефоне. Вслепую, выставив руки, она стала изучать свое убежище. Пальцы наткнулись на банку с отбитым горлом, почти уже лысую швабру, ссохшийся пыльный сапог. Потом они сунулись в мягкое, словно в чью-то шерсть, и ниже, под шерстью, нащупали щеки и нос.

– А-а-а! – закричала Алина, и кто-то ладонью накрыл ее воющий рот. Не грубо, тихонько, как будто всего лишь просил замолчать.

Наверное, вышла луна – в щели потек тусклый молочный свет. Сбивчивыми штрихами он вычертил мальчика лет восьми. Кудрявая голова, тонкая шея и перемазанные чем-то темным губы.

– Т-с-с! – шикнул мальчик и медленно снял ладонь с Алининого рта.

– Ты кто? – выдохнула Алина.

– Митя, – шепнул он, – я тут вареньице ем. Зяблик мне разрешает, – добавил он с вызовом, и стало ясно, что вареньице Митя съедает без спроса.

– А Зяблик-то где?

– Где все – дома в кроватке спит. И тебе надо спать. Кто ты, Мария, что ли?

– Не Мария – Алина. Слыхал про такую?

– Тогда тем более – уходи! – Митя двумя руками уперся Алине в живот.

– Нет, не пойду. – Она перевернула ведро и села, прижавшись к какому-то баку. – За мной погнались, я лучше здесь пережду.

– Всё, считай, переждала. – Митя лизнул липкий палец и снова ее толкнул. – Дрянненько тут, понимаешь? Шляется кто попало, а ты девчонка. В город надо, пока темно. Сотовый есть?

Алина кивнула.

– Во, хорошо. Выйдешь отсюда и папке звони поскорее, пусть забирает, пока не сожрали.

– А тебя-то не сожрут?

– Посмотрим, – ответил Митя и вытащил с полки новую банку варенья.

Вылезать обратно было страшнее некуда, но Митиным «дрянненько» и «шляется кто попало» Алина поверила сразу. Она приоткрыла дверцу, осмотрела пустырь перед домом и неуклюже выбралась на глинистую землю. Встала, и тут же лег ей на плечи мрачный и влажный взгляд. Взгляд Зверя. Сопротивляться не было сил. Обхватив руками голову, Алина села на корточки и крепко зажмурила глаза.

– Вали! – рыкнул рассерженно Митя.

Она отмерла и по-собачьи, на четвереньках, забежала в колючий кустарник.

– Вали скорее!

Но Алина только сильнее вжалась в рыхлую грязь. Потом подняла голову и увидела, как по пустырю к времянке идет человек. Широкий, мощный, босой. Ноги его неприлично белели, лицо же, напротив, пряталось в капюшоне. В руках человек держал веревку, нет, не веревку – цепь. На каждом шагу она звякала будто испорченный колокольчик.

Человек встал у двери, потрогал висячий замок. Рассмеялся и треснул с размаху цепью по каменному крыльцу. Присел возле дверцы, открыл ее, сунул толстенную руку в черную пасть подвала. Он шарил, смеясь и похрипывая, пока не нашел, что хотел. Тогда он схватил, потащил, и Митя отчаянно крикнул:

– Эй! Мне же больно, пусти!

…Камень, вот тут, под грудью. Большой, с преострым углом. Взять, поудобнее. Так. Теперь ползти, по-пластунски. Локти-коленки, коленки и локти. Ползти. Пока он не слышит. Пока он сипит и волочит. И тянет довольное «ы-ы-ы»…

За спиной его Алина во весь рост поднялась и с силой, какая еще была, треснула камнем по капюшону. Человек громко хрюкнул и выдернул из подвала руку. В подвале Митя свалился на пол и жалобно пискнул: «Ой-ой!» Человек же качнулся, мыкнул, словно больной теленок, и, не взглянув на Алину, двинулся прочь, в темноту. За ним потащилась бренчащая цепь.

Митя высунул голову из подвала и протянул:

– Ну ты и ду-у-ура!

Алина не ответила – ее колотило так, будто она полдня просидела в снегу.

– Спасительница нашлась. – Митя вылез наружу и принялся отряхивать штаны. – Явилась тут, а порядков не знает. Чего ты полезла?

– Он бы тебя убил. – Алина отбросила камень, и тот глухо стукнулся о землю.

– Ничего, небось, не убил бы, – отмахнулся Митя и процедил, сдвинув бровки: – Валить теперь надо, а я вишневое не нашел… Ну, чего встала, давай, шевелись!

Алина руками прижала стучащие зубы, потопала, сделала медленный вдох и двинулась вдоль кромки пустыря к тропинке, ведущей в город.

– Эй, ты куда?! – Митя схватил ее за рукав. – Прятаться надо. Делай как я, поняла?

Алина кивнула, и Митя сквозь плотные кусты повел ее с пустыря. Ноги скользили, куртка трещала, цепляясь за сучья, слезы текли по щекам.

Вскоре они вышли в сад. Было все еще лунно, и в этом слабеньком свете яблони с редкими кругляшками яблок стояли, будто жители взятой врагом деревни. Митя молчал, хлюпал носом и по сторонам не глядел. Он торопился исчезнуть с Дач и почти бежал, и тащил за собой Алину, как младшую непутевую сестру.

Впереди показался забор. Митя порысил вдоль него, что-то считая и щупая доски. Одна, вся гнилая, вдруг подалась, и открылась длинная узкая дыра. В дыре этой, желтый от фонарей, спал изморившийся город. Он дышал тяжело и влажно, словно у него разыгрался гайморит.

Когда они выбрались, Митя сказал:

– Слышь, провожу, а то Зяблик меня прикончит.

– Да сама я его прикончу! – Алина сжала воображаемое горло. – Подставщик твой Зяблик и… просто трепло.

– Зяблик хороший, – Митя негромко вздохнул, – вот только водится с дураками. Живешь-то ты где?

– Космонавтов, одиннадцать.

– Ладно, пойдем. – Митя нахохлился под пальто и по кочкам засохшей травы запрыгал в сторону Космонавтов.

Куйбышева по ночам освещали ярко, и Алина наконец смогла разглядеть своего спасеныша. Мелкий и тощий, с белыми, овечьи свалявшимися кудрями, он показался ей знакомым. Да, однажды Алина уже видела его – на зимней окраине, в декабре. Зяблик в местной кафешке кормил ее пирожками, а Митя стоял за стеклом и, растопырив пальчики, показывал число семь. Значит, и правда, он знает Зяблика, и знает довольно неплохо.

– Митя, а Зяблик тебе кто?

– Друг, – ответил он не раздумывая.

– А зовут его как?

– Зяблик.

– Но это ведь кличка, а имя, фамилия?

– Нет никакой фамилии, – уперся Митя, – Зяблик, и всё. Чего ты пристала? Давай, сама расскажи, кто за тобой погнался.

– Понятия не имею, не видела никого. Слышала только шаг-шаг-шаг-шаг-шаг… Думаю, это тот, что убить тебя собирался.

– Ну ты достала, – Митя дернул ее за штанину, – убить да убить! У нас просто так не убьют.

– А если Хасс это был, сумасшедший?!

– Сказала! Какой там Хасс? Хасс – где-то во, – Митя привстал на цыпочки и вытянул руку вверх. – А тот, – он подпрыгнул как лягушонок, – ого-го!

Алина пожала плечами. Сейчас она думала о другом.