– А, волхв, – поприветствовал он, от его звонкогосильного голоса пахнуло холодным ветром, будто перед лицом Соломона взмахнулиострым как бритва мечом. – Что надумал?

– Ты не поверишь, – ответил Соломон, он внимательноследил за лицом молодого князя. – Но Совет согласен.

Рус явно не понял, вскинул брови:

– На что?

– На поединок, – ответил Соломон.

Рус ахнул, споткнулся. В лицо бросилась возбужденнокровь, он по-детски подпрыгнул.

– В самом деле? Вот уж не думал!

Соломон качнул головой:

– Дабы сохранить жизни нашим и вашим храбрым воинам, мыготовы решить судьбу этих земель в поединке.

– Ну-ну, – возбужденно поторопил Рус. Он едва не орал отвосторга, но все же голос прозвучал необычно, ибо от костров приподнялись,начали прислушиваться.

– Как решили? Один на один? Отряд на отряд?

Соломон сказал медленно, все еще не сводя внимательноговзора с лица скифа:

– Сто наших воинов выйдут против ста ваших. Мы понимаем, чтоделаем глупость, но… сто человек это еще не весь наш народ.

Рус торопливо одобрил:

– Конечно-конечно! Вы поступили мудро, чего от вас неожидал. Это будет зрелище! Завтра на рассвете?

Соломон покачал головой:

– Через две недели. Раньше мы не можем.

Рус посмотрел на небо, покачал головой:

– Неделя. Не больше.

– Мы не успеем подготовиться, – возразилСоломон. – Это нечестно! Вы всегда готовы к войне, а мы нет.

Рус снова посмотрел на небо:

– Неделя.

– Но почему? – попробовал настаивать Соломон. –Если ты тревожишься о еде, то в твой стан пригонят коров, принесут корзины сяблоками, даже привезут вино.

– Неделя, – ответил Рус коротко.

Соломон тоже посмотрел на небо:

– Ты советуешься со своими богами?

Впервые улыбка появилась на губах Руса.

– Да. С богом ветра. Уже задули северные. Принесут тучисо снегом. Мы не готовы к зиме. Если выпадет снег, мы все умрем. Потому мыдолжны сразиться раньше. Если победим, то успеем занять ваши дома. Еслипогибнем, то все равно погибнем по дороге.

Соломон вскрикнул, начиная понимать жестокую логику. Сказалторжественно:

– Я слежу за погодой вот уже сорок лет. А до меняза ней наблюдали мой отец, дед, прадед… Для тех, кто сеет, погода важнее, чемдля кочевника! А я клянусь, что никогда снег еще не выпадал раньше чемчерез две недели.

Рус поколебался, это было видно, наконец сказал:

– Десять дней. Но это – окончательно.

Соломон ответил с чувством:

– Спасибо. Ты – настоящий вождь.

– Не думаю, – пробормотал Рус. – Так я даю вамизготовиться лучше, значит, убьете моих людей больше. Какой же я вождь?

– Соблюдая законы, – сказал Соломон, – тыполучаешь больше. Намного больше!

Рус видел, как Ерш, подслушав потрясающую новость, поспешилобратно к кострам, где собралось дружинников больше, чем муравьев на дохлойлягушке. Из шатра вышла Ис, тепло поздоровалась со старым ребе. Их лица былипохожи, и Рус невольно подумал, что в молодости этот Соломон был явно парень непромах, за такими девки бегают как цыплята за курицей.

Соломон бросил ей несколько слов, Ис кивнула. Он повернулсяи пошел к своей двуколке. Лошадь спала стоя. Ис проводила его долгим взором,скрылась обратно в шатре.

Рус ощутил чей-то пристальный взгляд. Оглянулся: Корнилоисподлобья наблюдал за ним, потом перевел красноречивый взгляд на шатер. Русмолчал, насторожившись, уже готовый к неприятному разговору. Корнило тожечувствовал ­напряжение, явно хотел избежать, но чувство племени пересилило, онподошел почти вплотную, встал рядом плечо в плечо:

– Княже… ты ей веришь?

– Мы ее спасли.

– Да… Но это земли ее народа. Ты ей все еще веришь?

– Все еще, – ответил Рус сквозь зубы. Он вспомнилнекоторые странности в поведении Ис, как она внезапно в разговоре отводилаглаза, что-то недоговаривала, обрывала себя на полуслове. – Она не должнапредать!

– И все же будь настороже, – сказал Корнило черезсилу. – Ты привязан сердцем к ней… и к своему народу. Но если придетсявыбирать… я не говорю, что придется обязательно! Но если придется, пусть это незастанет тебя врасплох.

– Корнило…

– Княже, – голос Корнила стал строже, – тыдумаешь, я волхв и потому настолько блюду свои обычаи, что все чужое изгоняюлишь потому, что чужое… ну-ну, не спорь, по глазам зрю! Нет, и даже не потому,что, мол, мне она пришлась не по сердцу. Как раз по сердцу, что мне и больно.У нас еще нет своих обычаев… твердых обычаев!.. Мы их творим сейчас находу. И в этом наша сила. Сам разумеешь, обычаи в лесах Севера должны бытьдругие, чем в нашей прежней жизни. Я боюсь, что зов крови у нее окажетсясильнее зова сердца.

– Но разве она еще не доказала…

– Нет. Сам знаешь, что нет. То, что носит нашу одежку? Змеядаже шкуру сбрасывает каждую весну!

Вечером в доме Соломона горели все светильники. Челядьтаскала в большую комнату еду, холодную воду, хлеб. Когда на небе высыпали звезды,в дом начали стягиваться старейшины, знатные люди, книжники. Позже всех пришел,громко стуча подкованными сапогами на крыльце, Иисус.

На него посматривали искоса, с осторожностью. Конечно, он непокидает крепостной стены до темноты, когда скифы уж точно не полезут, егоопоздание понятно, но все же чувствовалось, что запоздал нарочно, давал понять,что без его слова военачальника все их сборище – пустая трата времени.

Соломон поднял на него усталые глаза с покрасневшимибелками:

– Иисус, как я уже говорил, скифы собирались забросать ровхворостом и захватить град. Поверь, они это бы сумели. Не знаю, сколько бы ихпогибло… может быть, почти все, но и мы бы погибли до последнего человека.

Иисус сел, кулаки положил на столешницу, ноги вытянул. Ончувствовал на себе тревожные взгляды, старики беспокоятся, и сказал даже резче,чем собирался:

– Я наготовил ловушек. И мои люди готовы… почтиготовы.

– Я предложил поединок, – сказал Соломон, –как мы и договорились вчера здесь. Они хотели на следующий день, но я сказал,что это у них все герои, все готовы схватиться за оружие. Но мы – слабые итрусливые…

Иисус воскликнул негодующе:

– Ты так сказал?

Голос его прогремел мощно, в углах отдалось эхо.В комнату заглянула испуганная женщина, робко прикрыла дверь.