Все ее сомнения и страхи исчезли. Она обнялацаря, уткнувшись лицом в его шею. Почувствовала, как он целует ее в лоб икрепче прижимает к себе. Потом он нежно и властно поцеловал ее в губы.

Джулия услышала взволнованный шепот Самира.

– Сир, вы в опасности. Они ищут вас повсюду.

Но Джулия не отпускала его. В своем странномбалахоне он казался совсем не принадлежащим этому миру. В эти минуты Джулияпоняла, какую сильную, почти болезненную страсть она испытывает к нему.

– Ты знаешь, что произошло? –прошептала она– В музее убили женщину, и в этом преступлении обвиняют тебя.

– Знаю, малышка, – ласково сказалон. – Мне угрожает смерть. И кое-что похуже смерти.

Джулия взглянула на него, пытаясь разгадатьзначение его слов. Потом снова спрятала лицо в ладони и зарыдала.

Клеопатра сидела на кровати, тупо глядя наЭлиота. Поняла ли она его, когда он сказал, что на ней отличный наряд? Напрекрасном английском она снова и снова повторяла фразы, льющиеся изграммофона: «Положите немного сахара в мой кофе. Бросьте кусочек лимона в мой чай».Потом снова погрузилась в молчание.

Она позволила ему застегнуть перламутровыепуговки, с любопытством смотрела, как он завязывает пояс розовой юбки.Рассмеялась коротким злобным смешком и задрала ногу под тяжелыми складкамиюбки.

– Мило, мило, – сказала она. Этомуанглийскому слову Эллиот уже научил ее. – Миленькое платьице.

Внезапно она кинулась к туалетному столику исхватила красочный журнал, где было много фотографий женщин. Потом еще разспросила на латыни, где она находится.

– В Египте, – ответил Эллиот.

Он повторял это снова и снова. В ответвстречал бессмысленный взгляд, потом ее лицо принимало страдальческоевыражение.

Эллиот робко взял щетку и провел по ееволосам. Чудесные волосы, иссиня-черные, с голубым отливом. Она вздохнула,распрямила плечи: ей нравилось, как Эллиот причесывает ее. Гортанный смехсорвался с ее губ.

– Очень хорошо, лорд Рутерфорд, –сказала она по-английски. Выгнула спину и потянулась, как кошка, грациознораскинув в стороны руки.

– Прекрасная царица Клеопатра, –выдохнул он. Можно ли теперь оставить ее одну? Понимает ли она его? Лучше быМаленка постояла на улице возле запертой двери, пока он не вернется. –Сейчас мне нужно уйти, ваше величество. Я попытаюсь достать еще лекарства.

Она обернулась – взгляд ее был пуст. Она непонимала, о чем он толкует. Может быть, она даже забыла, что происходило с нейнесколько минут назад? Она явно пыталась что-то вспомнить.

– У Рамзеса, – добавил Эллиот.

В глазах ее появилась искра разума, и тут жена лицо набежала тень. Клеопатра что-то прошептала, но Эллиот не расслышал.

– Добрый лорд Рутерфорд, – сказалаона.

Он сильнее нажал, на щетку. Теперь черныеволосы спадали на плечи крупными волнами.

Лицо царицы засияло каким-то странным светом,рот приоткрылся, щеки зарделись.

Она повернулась и погладила графа по лицу.Что-то быстро произнесла на латыни. О том, что у него, мол, рот молодогочеловека, а опыт зрелого мужчины.

Эллиот изумился ее словам, задумался, а онапродолжала изучать его лицо. Он перестал понимать что бы то ни было, пересталпонимать, как он к ней относится: то ему казалось, что она несчастное больноесущество, о котором нужно заботиться, то он вспоминал, что перед ним та самаявеликая Клеопатра, и снова испытывал потрясение.

Эта женщина – распутница, она соблазниласамого Цезаря. Она придвигалась все ближе. Казалось, рассудок вернулся к ней.Потом ее рука обвила его шею. Пальцы гладили его волосы.

Какая она теплая! Господи, это то самое тело,которое лежало, полусгнившее, под грязным стеклом музейной витрины, тело,которое было твердым и черным, как засохшая глина.

Но эти глаза, эти светло-карие глаза скрошечными желтыми искорками в зрачках! Невероятно, что они ожили в этом темномтлене! Тлене смерти… Он неожиданно ощутил прикосновение ее губ. Ее рот приоткрылся,и Эллиот почувствовал, как ее язык скользнул между его зубами.

Его плоть тут же напряглась. Но ведь этобезумие! Ведь он ни на что не годен. Его сердце, боль в суставах, он вряд лисможет… Женщина прижалась к нему грудью. Он ощущал сквозь тонкую ткань жар еетела. Кружева, жемчужные пуговки только подчеркивали дикую прелесть ее порыва.

Взор Эллиота помутился; он увидел голые костипальцев, когда она провела рукой по его лбу, откидывая назад волосы. Ее поцелуистановились все более настойчивыми, язык забирался все глубже и глубже.

Клеопатра! Любовница Цезаря, Антония и РамзесаПроклятого. Эллиот обнял ее за талию, и Клеопатра опрокинулась на кружевныеподушки, увлекая его за собой.

Прижавшись ртом к ее губам, граф громкозастонал. Боже, овладеть ею! Его рука задрала шелковые юбки и скользнула междуее ног, ощутив горячую влагу.

– Как хорошо, лорд Рутерфорд, –сказала она на латыни. Ее бедра прижались к нему, к напряженной плоти, готовойвырваться на свободу.

Эллиот быстро расстегнул несколько пуговиц. Скольколет он уже не проделывал этого в такой спешке? Он понимал, что сейчаспроизойдет.

– Ах, возьми меня, лорд Рутерфорд! –услышал он свистящий шепот. – Пронзи кинжалом мою душу!

«Вот от чего я умру. Не от тех ужасов, которыеувидел. А от того, на что у меня нет сил, но чему я не в силах сопротивляться».Эллиот грубо поцеловал ее, его член ткнулся во влажную ложбину между бедрами.Клеопатра засмеялась булькающим смехом – злым и сладострастным.

Эллиот закрыл глаза, испытав давно забытоевосхитительное ощущение.

– Вам нельзя здесь оставаться,сир, – сказал Самир. – Риск слишком велик. Они наблюдают за входом.Куда бы мы ни пошли, за нами будут следить. Сир, они обыскали вашу комнату иобнаружили древние монеты! Они могли найти и еще кое-что…

– Нет. Там ничего больше не было. Но мненужно поговорить с вами, с вами обоими.

– Надо найти какое-нибудь укромноеместо, – сказала Джулия. – Такое, где мы смогли бы встретиться.

– Я все организую, – вызвалсяСамир. – На это уйдет пара часов. Вы можете встретиться со мной околоВеликой мечети в три часа? Я оденусь так же, как вы.

– Я пойду с тобой! – настаивалаДжулия. – Ничто меня не остановит.