Потом воспоминание ушло. Если эту вспышкуможно назвать воспоминанием. «Проснись, Рамзес».

Это было его имя. Но теперь ей нет до негодела. Она свободна в этом чужом городе. Она может идти куда глаза глядят,присматриваться и делать открытия.

Самир купил несколько бедуинских балахонов впервом же магазинчике старого Каира, который торговал такими вещами. Зашел вгрязный переулок, где жили обнищавшие французы, нырнул в маленький ресторанчики там переоделся. Одежду, купленную для Джулии, он зажал под мышкой и прикрылширокой полой робы.

Ему нравился этот свободный крестьянскийнаряд, выглядевший старомодным и непохожим на современную, хорошо сшитуюодежду, какую носили теперь египтяне. Наверное, этот длинный балахон –последний из существующих ныне образцов древних одеяний пустынных кочевников.Самир чувствовал себя в нем свободно. И был скрыт от нескромных глаз.

Он быстро шагал по ветреным, похожим на пчелиныесоты улицам арабского Каира, к дому своего двоюродного брата Заки, человека,чей род занятий вызывал у него отвращение. Но только этот человек мог в даннойситуации оказать ему быструю и надежную помощь. Кто знает, сколько Рамзесупридется скрываться в Каире? Кто знает, чем закончится история с убийствами?

Наконец Самир добрался до фабрики мумий –одного из самых отвратительных домов в мире. Через боковую калитку вошел водвор. На жарком солнышке парились во дворе недавно спеленутые тела. А в самомдоме, без сомнения, варились в котле другие.

Одинокий рабочий копал траншею, в которую нанесколько дней положат свежие мумии, чтобы они стали коричневыми, будто ихнашли на раскопках.

Самира чуть не стошнило, хотя он бывал в этомдоме еще мальчишкой, когда еще не знал о существовании настоящих мумий, о телахсвоих предков, которые ему предстояло потом изучать, спасать от разложения имародеров, хранить в музеях.

– Посмотри на это с другойстороны, – как-то заспорил с ним брат Заки. – Мы все-таки лучше, чемте воры, которые по кусочкам распродают иностранцам наших древних правителей.То, что мы продаем, не является святыней. Это подделки.

Добрый старый Заки! Самир собирался податьзнак одному из находившихся внутри дома мужчин, который пеленал бинтамиочередную мумию, но тут из маленького вонючего домика вышел сам Заки.

– О Самир! Рад видеть тебя, братишка.Пойдем, выпьем кофе.

– Не сейчас, Заки. Мне нужна твоя помощь.

– Разумеется, иначе тебя здесь не былобы. Самир ответил на эту колкость застенчивой улыбкой.

– Заки, я ищу убежище, маленький домик скрепкой дверью и черным ходом. Тайное убежище. На несколько дней, а может, и наболее долгий срок. Пока не знаю.

Заки засмеялся – добродушно, но с легкойиздевкой:

– Надо же, такой образованный, всемиуважаемый, а приходишь ко мне в поисках убежища?

– Не надо задавать вопросы, Заки. –Самир вытащил из кармана балахона пачку банкнотов и протянул ее брату. –Мне нужно безопасное место. Я заплачу.

– Хорошо. Я знаю такое место, –сказал Заки. – Пойдем в дом, выпей со мной кофе. Один хороший глоток – иты не будешь чувствовать эту вонь.

Заки всегда так говорил. Правда, Самир никакне мог привыкнуть к вони. Теперь он чувствовал себя обязанным исполнить просьбуЗаки, поэтому пошел за ним в «зал бальзамирования», в убогую комнату, где стоялкотел с постоянно бурлящим битумом – в ожидании следующего тела.

Проходя мимо котла, Самир заметил, что в немварится новая жертва. Его замутило. Он успел заметить черные волосы бедняги,плавающие на поверхности, чуть притопленное лицо и тут же отвернулся.

– Не нужна ли тебе хорошенькая свеженькаямумия? – поддразнил его Заки. – Прямо из Долины царей. Назовидинастию – и ты получишь все, что хочешь. Мужчину, женщину – кого угодно.

– Убежище, брат.

– Да-да у меня на примете есть несколькосвободных домов. Сначала кофе, а потом я дам тебе ключ. Скажи мне, что тебеизвестно об этой музейной краже? О мумии, которую украли. Как ты думаешь, онабыла настоящей?

Как в тумане, Эллиот вошел в вестибюль отеля«Шеферд». Он знал, что оброс щетиной, что брюки и пальто испачканы песком иглиной. Левая нога болела, но он уже притерпелся к этой боли. Его не заботило ито, что под накрахмаленной рубашкой тек обильный пот. Он знал, что здесь емустанет легче – в безопасности, вдалеке от тех pica-сов, свидетелем которых онстал, тех кошмарных снов, участником которых он был. Но отель казался емунереальным – Эллиот еще не мог отрешиться от атмосферы маленького домика.

Всю дорогу от старого Каира, пока он трясся вкебе, еле пробивавшем себе путь на запруженных транспортом улочках, он думалтолько об одном: Маленка погибла из-за того, что он привел эту женщину в еедом. О Генри он не сожалел. Но гибель Маленки навсегда останется на егосовести. И сама убийца, его чудовищная ожившая царица. Если он не найдет Рамзеса,что ему делать с ней? Тогда она нападет и на него?

Сейчас надо найти Самира: он может знать, гдеРамзес.

Эллиот не ожидал, что первым он встретитАлекса – тот бросился к нему, обнял и не дал подойти к портье.

– Отец, слава богу, что ты пришел!

– Где Рамсей? Мне нужно срочно поговоритьс ним.

– Разве ты не знаешь, что произошло? Ониищут его по всему Каиру. Его обвиняют в убийстве – ив лондонском и в здешнем.Джулия места себе не находит. Мы чуть не сошли с ума. И Генри. Его мы тоже неможем найти. Отец, где ты был?

– Побудь с Джулией, позаботься оней, – сказал Эллиот. – Пусть твоя американская мисс Баррингтонподождет. – Он попытался подойти к стойке портье.

– Мисс Баррингтон уехала. – Алексмахнул рукой. – Сегодня утром ее семья изменила все свои планы, после тогокак пришла полиция и их начали расспрашивать о Рамсее и о нас.

– Прости, сын, – пробормоталЭллиот. – Прошу тебя, оставь меня, мне нужно отыскать Самира.

– Тебе повезло. Он только что пришел.

Алекс кивнул в сторону кассы. Самир, очевидно,только что снял деньги со счета. Он пересчитал банкноты и сложил их в бумажник.Под мышкой у него был какой-то сверток. Египтянин явно куда-то спешил.

– Оставь меня одного, сынок, –попросил Эллиот Алекса.

Эллиот подошел к мраморной стойке, и Самирподнял на него глаза.