– Мне нужно увидеться с ним, –прошептал граф. – Если ты знаешь, где он, скажи. Мне нужно поговорить сним.

– Простите, милорд. – Самир обвелвестибюль настороженным взглядом. – Его разыскивают власти. На нас смотрятлюди.

– Но ведь ты знаешь, где он. Или какпередать ему весточку. Ты знаешь о нем все, знал с самого начала.

Взгляд Самира стал непроницаемым, словнозахлопнулась дверца его души.

– Передай ему… Самир пошел прочь.

– Передай ему, что она у меня. Самирзамешкался.

– Но кто? – прошептал он. – Оком вы говорите?

Эллиот вцепился в его руку.

– Он знает. И она тоже знает, кто она.Скажи ему, что я увел ее из музея и сейчас она в безопасном месте. Я провел сней весь день.

– Ничего не понимаю.

– Ладно, он-то поймет. Слушайвнимательно. Скажи ему, что солнце лечит ее. Оно помогло ей и… еще лекарство изсосуда.

Граф вынул из кармана пустой пузырек и вложилего в руку Самира. Самир с испугом посмотрел на пузырек, словно не хотел дажедотрагиваться до него.

– Она нуждается в большей дозе, –сказал Эллиот. – Она больна – и телом и душой. Она безумна– Краем глаза онувидел, что к ним направляется Алекс, и, жестом призвав сына подождать,придвинулся ближе к Самиру. – Передай ему, чтобы он встретился со мнойсегодня в семь часов во французском кафе «Вавилон», которое находится варабском квартале. Я не буду говорить ни с кем, кроме него.

– Но постойте, вы должны объяснить…

– Я уже сказал: он поймет. И ни в коемслучае пусть не приходит сюда – здесь слишком опасно. Я не хочу впутывать вовсе это своего сына. В семь в «Вавилоне». И еще передай ему: она уже убилатроих. И снова будет убивать.

Эллиот отошел от Самира, повернулся к сыну ипотянулся к его руке, ища поддержки.

– Помоги мне подняться наверх, – попросилон. – Мне надо отдохнуть. Я могу упасть.

– О боже, отец, что происходит?

– Вот и расскажи мне, что происходит. Чтопроизошло с тех пор, как я ушел? Ах да, портье… Скажи ему, что я ни с кем нежелаю разговаривать. Пусть не звонят в мой номер. Пусть никого ко мне непускают.

Еще несколько шагов, подумал Эллиот, и дверилифта откроются. Только бы добраться до чистой постели. Он был очень слаб, еготошнило. И он был очень благодарен сыну, который крепко обнимал его за плечи,не давая упасть.

Как только Эллиот дошел до своего номера, силыоставили его. Но здесь был еще и Уолтер, и Уолтер вдвоем с Алексом довели егодо постели.

– Я хочу сесть, – капризным голоспроизнес граф. Настоящий инвалид.

– Я наполню для вас ванну, милорд,горячую ванну.

– Пожалуйста, Уолтер. Но сначала принесимне чего-нибудь выпить. Лучше виски. И поставь рядом с бутылкой стакан.

– Отец, я никогда не видел тебя таким!Надо вызвать врача.

– Ни в коем случае! – неожиданнотвердо заявил Эллиот.

Его тон поразил Алекса. Слабости как не бывало.

– Неужели врач помог леди Макбет? Недумаю, что он мог принести ей пользу.

– Отец, о чем ты говоришь?

Голос Алекса снизился до шепота; он всегдапереходил на шепот, когда был чем-то расстроен. Он смотрел, как Уолтер передаетотцу стакан.

Эллиот сделал глоток виски.

– Ох, как хорошо!

Он вздохнул. В том ужасном маленьком домике, втом доме смерти и безумия, была дюжина бутылок ликера, но он не мог заставитьсебя прикоснуться к ликеру Генри; не мог пить из бокала, из которого пил Генри,не мог съесть ни кусочка. Он кормил и поил ее, но сам ни к чему не притронулся.И сейчас с наслаждением потягивал напиток, который так успокаивал жгучую боль вгруди.

– А теперь, Алекс, выслушай меня, –сказал Эллиот, делая еще один глоток. – Ты должен немедленно уехать из Каира.Сейчас же пакуй чемоданы и уезжай в Порт-Саид пятичасовым экспрессом. Я самдовезу тебя до поезда.

Каким беззащитным выглядел сейчас его сын!Будто маленький ребенок. «И все это из-за моей мечты о бессмертии. Бедный мойАлекс, он должен немедленно вернуться в Англию: там он будет в безопасности».

– Это невозможно, отец, – как всегдамягко, проговорил Алекс. – Я не могу бросить здесь Джулию.

– А я и не хочу, чтобы ты бросил Джулию.Ты возьмешь Джулию с собой. Скажи ей, чтобы она собиралась. Делай, что говорю.

– Отец, ты не понимаешь. Она не уедет,пока не прояснится дело Рамсея. А его никто не может найти. И Генри тожепропал. Пока все не выяснится, не думаю, что власти позволят нам уехать.

– О господи!

Алекс достал носовой платок, аккуратнорасправил его и вытер отцу лоб. Снова сложил и протянул Эллиоту. Граф вытеррот.

– Отец, ведь ты не думаешь, что Рамсей насамом деле совершил эти чудовищные преступления? То есть я хотел сказать… онмне так нравился.

В дверях появился Уолтер.

– Ванна готова, милорд.

– Бедный Алекс! – прошепталЭллиот. – Скромный и благородный Алекс.

– Отец, объясни мне, что происходит. Я никогдане видел тебя таким. Ты не похож на самого себя.

– Со мной все в порядке. Я как раз такой иесть. Отчаявшийся, хитрый, увлеченный сумасбродными мечтами. Наоборот, я оченьпохож на самого себя. Знаешь, сын, когда ты унаследуешь титул, ты, наверное,будешь единственным скромным и благородным графом Рутерфордом за всю историюнашего рода.

– Ты опять философствуешь. А я вовсе нетакой уж скромный и благородный. Я просто хорошо воспитан, что, надеюсь,является неплохим суррогатом скромности и благородства. Прими ванну, тебестанет намного лучше. И больше не пей виски, пожалуйста.

Эллиот подозвал Уолтера и протянул ему руку.

Майлз Уинтроп смотрел на телеграмму, которуювложил ему в руку стоящий перед ним человек.

– Арестовать Джулию Стратфорд?! За кражубесценной мумии из Лондона? Но ведь это бред! Мы с ней и с Алексом Саварелломвместе ходили в школу. Я сам свяжусь с Британским музеем!