Молодой человек напрасно отговаривался, уверяя всех, что заслуга его тут совсем невелика, что на самом деле он просто заблудился и что, не повстречай они случайно Майскую Фиалку, дело их было бы плохо. Однако никто и не думал принимать его слова всерьез, впрочем, и Майская Фиалка решительно их опровергла. Так что в глазах всех он волей-неволей стал героем.

Спустя некоторое время вернулся с лошадьми и работник, которого господин д’Ожерон отрядил в Пор-Марго. Между тем напрасно Монбар, Красавец Лоран и остальные предводители флибустьеров уговаривали дам заехать в букан к Польтэ, благо тот находился совсем рядом: женщины отказались наотрез. Слишком сильные переживания выпали на их долю в этот день, притом одно за другим, так что сейчас у них было только одно желание – поскорее вернуться в город.

Таким образом, пришлось повернуть назад. И в то самое время, когда отряд уже двинулся в обратный путь, подоспел работник Дрейфа. Как мы упомянули выше, это произошло после счастливого окончания злоключений, постигших Олоне.

Было уже часов десять вечера, когда падавшие от усталости путешественники наконец возвратились в город, который они с такой радостью покинули ранним утром.

Олоне отправился домой к Дрейфу, унося с собой в сердце счастье на всю жизнь, – по крайней мере, так ему казалось.

На другое утро, пришедшее на смену такому бурному дню и, однако же, так счастливо закончившемуся, на Санто-Доминго обрушилась страшная гроза.

И в этот раз Олоне представился случай отличиться и доказать безграничную преданность своим ближним, что было выдающейся чертой его характера. Не будь он смел, ловок и, главное, искушен в морском деле, не один корабль, и в числе прочих «Непоколебимый», уже давно сидел бы на мели или разбился о скалы.

С первыми же вспышками молний, с первым же натиском урагана молодой человек выскочил из дому. И примером своим вдохновил остальных: за ним последовали Монбар, Питриан, Крокодил, Монтобан и другие именитейшие флибустьеры – они тоже снарядили свои пироги и бесстрашно устремились в них к терпящим бедствие кораблям, сумев в конце концов их спасти.

У «Непоколебимого», стоявшего на одном-единственном якоре, лопнул якорный канат; второй же якорь, отданный слишком поспешно, не успел схватиться за грунт и волочился по дну, лишь замедляя снос корабля. Почти все офицеры «Непоколебимого» находились на берегу, и экипаж корабля пребывал в полной растерянности. Покуда Монбар отдавал команды спустить брам-стеньги, стеньги и нижние реи с наветренного борта, чтобы облегчить судно и ослабить удар бури, Олоне с капитаном Монтобаном на двух пирогах, дававших сильную течь и болтавшихся, точно щепки, на яростных волнах, которые то и дело перехлестывали через них, с риском для жизни потащили якоря мористее.

Экипаж «Непоколебимого» с тревогой наблюдал за этим дерзким маневром, который удался благодаря чуду: казалось, смерть и правда отступала перед нашими бесстрашными Береговыми братьями.

Канаты были втугую натянуты на шпили в самое последнее мгновение – когда «Непоколебимый» находился на расстоянии не больше пистолетного выстрела от скал.

Буря свирепствовала всю ночь напролет и всю следующую ночь, но рвение флибустьеров за это время ничуть не ослабло; и на другое утро, когда ураган поунялся и на море стало тише, жители Пор-Марго, к вящей своей радости, увидели, что буря не погубила ни одного судна.

Господин де Ла Торре с дочерью в глубоком ужасе и неописуемом волнении следили за героической борьбой этих людей, которых все привыкли держать чуть ли не за разбойников, с не на шутку разбушевавшейся стихией.

Нет нужды снова и снова повторять слова благодарности, адресованные Береговым братьям и, в частности, Олоне, так что мы воздержимся от этого.

Между тем жестокий удар стихии, который случилось пережить его кораблю, заставил господина де Лартига призадуматься: он не собирался подвергать свое судно новому испытанию бурей, задерживаясь в Пор-Марго.

А поскольку официальное согласие, запрошенное господином д’Ожероном у губернатора Гаваны на доставку господина де Ла Торре с семьей в Веракрус, было получено еще несколько дней назад, командир «Непоколебимого» решил больше не тратить времени понапрасну и как можно скорее сниматься с якоря.

Такое решение, объявленное господином де Лартигом за столом у господина д’Ожерона в присутствии многих флибустьеров, приглашенных губернатором, вызвало сильное оживление среди гостей – волнительное чувство, которое острее других переживали двое: Олоне и мадемуазель де Ла Торре, чьи глаза вдруг наполнились горькой печалью; и за все время, что продолжался обед, они так и не осмелились обменяться меж собою ни словом.

Однако, вставая из-за стола и собираясь прощаться, Олоне, призвав на помощь всю свою храбрость, сделал над собою неимоверное усилие и подошел к герцогу, беседовавшему с господином д’Ожероном.

– Господин герцог, – обратился он к нему, учтиво поклонившись и дамам, – позвольте попрощаться с вами и вместе с тем искренне пожелать, чтобы ваши соотечественники приняли вас с таким же почтением, как мы. Вам уготовано почти царское положение. Но вы, господин герцог, верно, лучше моего знаете: нет ничего более постоянного, чем беда. И да хранит вас Бог от тех, кто все эти годы преследовал вас и так и не отказался от своих умыслов. Но, – прибавил он, бросив взгляд на донью Виоленту, не сводившую глаз с его бледного лица, – если, вопреки Божьей воле, ваши враги все же будут угрожать вам, я от имени моих товарищей заверяю вас: здесь, на скале, затерянной посреди Атлантики, есть сердца, что бьются в унисон с вашим. Вы гость Береговых братьев – помните об этом, да и мы этого не забудем. И в тот день, когда вам понадобится наша помощь, они все, как один, будут рядом с вами, чтобы вас защитить. Одно лишь ваше слово, зов или знак – и мы примчимся к вам, как стая орлов. И горе тому, кто встанет у нас на пути!

– Меньшего я от вас и не ожидал! – тут же с жаром воскликнул в ответ герцог, горячо пожимая ему руку. – Родился я в Испании, а вырос во Франции. Но именно в вашей стране я любил и страдал, – стало быть, сердцем я француз! И от всей души благодарю вас за столь великодушное предложение. Я охотно принимаю его и, как вы мне напомнили, никогда не забуду, что я был гостем Береговых братьев. И в тот день, когда мне понадобится их помощь, я не колеблясь обращусь к ним. Давайте же обнимемся, Олоне, и расстанемся как братья и друзья. Одним из приятнейших воспоминаний у меня будут те несколько дней, что я провел на Санто-Доминго, среди флибустьеров, людей столь же загадочных, сколь и заслуживающих высочайшего признания за свои достоинства. Прощайте же, Олоне, прощайте и вы все, господа. И помните: герцог де Ла Торре – вице-король Перу. Так что гавани этой страны всегда будут открыты для ваших кораблей и послужат вам приютом от бури, источником для пополнения припасов или убежищем от врагов.

– Господа, – ответствовал в свою очередь господин де Лартиг, – слова благодарности, которые я готов выразить вам за службу, что вы сослужили на моем корабле, лишь едва-едва способны передать чувство признательности, испытываемое мной за ваши благородные поступки. Через три месяца я снова буду во Франции. И скоро, надеюсь, вы получите доказательства того, что я виделся с королем и отчитался перед ним о ваших делах.