Пили за Гая. На следующий день мы все полетели в Теннеси. Помню, несмотря на плотное расписание свадебных торжеств, мы нашли время на экскурсию в Грейсланд, прежде всего - в дом Элвиса Пресли. (На самом деле он изначально купил его для своей матери).

  Все повторяли:

  - Ну-ну, так вот где жил Король.

  - Кто?

  - Король. Элвис Пресли.

  - А, Король. Точно.

  Люди называли дом по-разному - замком, поместьем, дворцом, а мне он напомнил барсучью нору. Темнота и клаустрофобия. Я ходил там и говорил:

  - Король жил здесь, говорите? Правда?

  Остановился в одной комнатушке с вульгарной мебелью и ворсистым ковром и подумал: «Дизайнер интерьеров Короля, должно быть, сидел на кислоте».

  В честь Элвиса все участники свадебной вечеринки надели голубые замшевые туфли. На приеме произошло массовое сбрасывание этих туфлей, молодые британцы и британки танцевали пьяные танцы и весело пели без мотива и ритма. Это было смехотворное буйство, и я никогда раньше не видел Гая таким счастливым.

  У нас он всегда был на скамейке запасных, но не в этот день. Они с невестой были звездами этого шоу, были в центре внимания, и мой старый друг заслуженно этим наслаждался. Я был так счастлив, видя его счастье, но иногда, когда люди разделялись на пары, влюбленные уединялись в уголках или покачивались в танце под песню Бейонсе или Адель, я шел в бар и думал: «Когда придет моя очередь? Я хочу этого больше всего на свете, хочу жениться, создать семью, и это никогда не произойдет». В крайнем раздражении я думал: «Что за несправедливость Вселенной».

  73.

  Но Вселенная оттает. Вскоре после моего возвращения в Британию главная злодейка скандала с прослушиванием телефонов Рехабер Кукс была оправдана в суде.

  Июнь 2014-го года.

  Все говорили, что доказательства убедительны.

  Присяжные сказали, что доказательства не столь уж и убедительны. Они поверили показаниям Рехабер Кукс, хотя эти показания не заслуживали никакого доверия. Нет, это она не заслуживала доверия. С доверием она поступала так же, как когда-то поступила с рыжим подростком из королевской семьи.

  Как и ее муж. Его сняли на видео, когда он выбрасывал черные мешки, набитые компьютерами, флешками и другими личными вещами, включая коллекцию порнофильмов, в мусорный бак в гараже, за несколько часов до полицейского обыска в их доме. Но он поклялся, что это просто дурацкое совпадение, так чтооо... никакой фальсификации доказательств тут не было, по утверждению судебной системы. Так держать. Я никогда не верил тому, что читал, но сейчас совсем уж не мог своим глазам поверить, читая об этом. Этой женщине позволили уйти? И это не вызвало негодование общественности? Неужели люди не понимают, что это - не просто частное дело, не просто обшественная безопасность, не просто проблема королевской семьи? Да, первоначально дело о прослушивании телефонов получило широкую огласку из-за бедной Милли Доулер, девочки-подростка, которую выкрали и убили. Подручные Рехабер Кукс взломали телефон Милли после того, как ее объявили пропавшей без вести, вторглись к ее родителям в момент их наитягчайшего горя и дали им ложную надежду, что их маленькая девочка может быть жива, потому что сообщения на ее телефоне прослушаны. Родители вовсе не знали, что эти сообщения слушает команда Рехабер. Если этим журналистам хватило подлости преследовать Доулеров в их темнейшие времена, а теперь они вышли сухими из воды, может ли кто-нибудь считать себя в безопасности?

  Неужели людям всё равно.

  Да. Им всё равно.

  Моя вера в систему серьезно пошатнулась, когда этой женщине сошло с рук содеянное. Мне нужна была перезагрузка, восстановление веры. Так что я полетел туда, куда летал всегда.

  На Окаванго.

  Чтобы провести несколько восстановительных дней с Тидж и Майком.

  Это помогло. Но после возвращения в Британию я забаррикадировался в Котт-Нотт.

  74.

  Вообще я нечасто куда-то ходил. Возможно, пару раз ходил на обед. Возможно, на случайную дачную вечеринку.

  Иногда я наведывался в клуб.

  Но оно того не стоило. Когда я выходил из дома, всегда наблюдал одну и ту же картину. Здесь папарацци, там папарацци, повсюду папарацци. День сурка.

  Сомнительное удовольствие проведения вечера вне дома не стоило таких усилий.

  Но потом я думал: «Как я с кем-то познакомлюсь, если не буду выходить?».

  Новая попытка.

  И - День сурка.

  Однажды вечером, выходя из клуба, я увидел двоих мужчин, выбегающих из-за угла. Они бежали прямо ко мне, один из них держал руку на бедре.

  Кто-то закричал: «Пистолет!».

  Я подумал: «Спасибо всем, полет был отличный».

  Билли Скала выскочил вперед, выхватил пистолет и едва не застрелил этих двоих.

  Но это были всего лишь Пиликальщик Тупой и Пиликальщик Еще Тупее. У них не было пистолетов, и не знаю, зачем один из них тянул руку к бедру. Но Билли схватил его и крикнул ему в лицо: «Сколько тебе раз повторять? Ты так кого-нибудь, черт возьми, убьешь».

  Им было всё равно. Всё равно.

  75.

  Лондонский Тауэр. С Уиллом и Кейт. Август 2014-го года.

  Мы пришли ради арт-инсталляции. В сухом рву были рассыпаны десятки тысяч огненно-красных керамических маков. В целом план был такой: во рву должно быть 888 246 таких маков, по числу солдат Содружества, погибших в Великой войне. Сотая годовщина войны отмечалась по всей Европе.

  Помимо невероятной красоты, арт-инсталляция явила новый способ визуализации кровавых жертв войны - воистину, это была визуализация смерти как таковой. Я был поражен. Все эти жизни. Все эти семьи.

  Еще тяжелее мне было от того, что мы посетили Тауэр за три недели до годовщины маминой гибели, для меня мама всегда была связана с Великой войной, потому что в день ее рождения, 1-го июля, началась битва на Сомме, самый кровавый день войны, самый кровавый день в истории британской армии.

   «Во Фландрии ряды цветов - алеют маки меж крестов...»

  Все эти мысли переплетались в моем мозгу, когда я стоял возле Тауэра, и вдруг кто-то вышел вперед, вручил мне мак и попросил разместить его в инсталляции. (Художники стояли возле инсталляции, они хотели, чтобы мак разместил живой человек, на тот момент в проекте уже были тысячи добровольных участников). Уиллу и Кейт тоже вручили маки и попросили разместить их там, где им больше понравится.

  Закончив, мы отошли и погрузились в свои мысли.

  Думаю, именно тогда появился констебль Тауэра, поприветствовал нас и рассказал о маке, о том, как мак стал британским символом войны. Констебль сказал, что это был единственный цветок, расцветавший на этих пропитанных кровью полях битв, а