– Можно, – сказал ведьмак.

– Но я не знаю как!

– Так же, как залезала, только наоборот.

– Я боюсь! Я на самой макушке!

– Слезай, говорю! Нам надо поговорить, девочка моя!

– Это о чем же?

– Зачем, черт побери, ты залезла туда вместо того,чтобы убежать в лес? Я убежал бы за тобой, и не пришлось бы… А, черт! Слезай!

– Я сделала, как кот в сказке! Что бы я ни… получаетсяплохо! Почему, хотела бы я знать?

– Я тоже, – сказал друид, слезая с коня, –хотел бы это знать. И твоя бабушка, королева Калантэ, тоже хотела бы знать.Давай слезай, княжна.

С дерева посыпались листья и сухие веточки. Потом послышалсярезкий треск разрываемой ткани, и наконец появилась Цири, съезжающая верхом постволу. Вместо капюшона на курточке болтались художественные лоскуты.

– Дядя Мышовур!

– Собственной персоной. – Друид обнял девочку,прижал к себе.

– Тебя прислала бабушка? Она очень страдает?

– Не очень, – улыбнулся Мышовур. – Онаслишком увлечена вымачиванием розог. Дорога в Цинтру, Цири, займет у наснекоторое время. Посвяти его тому, чтобы придумать объяснения своим поступкам.Это должно быть, если ты соблаговолишь воспользоваться моим советом, оченькраткое и дельное объяснение. Такое, которое можно проговорить очень-оченьбыстро. И все равно, я думаю, последние слова тебе придется уже выкрикивать,княжна. Очень, очень громко.

Цири болезненно поморщилась, тихонечко фыркнула, а рукипротив желания поползли у нее к угрожаемому месту.

– Пошли отсюда, – сказал Геральт,осматриваясь. – Пошли отсюда, Мышовур.

– Нет, – сказал друид, – Калантэ изменилапланы, она уже не желает замужества Цири с Кистрином. У нее есть на то своипричины. Ко всему прочему, думаю, тебе не надо объяснять, что после тоймерзопакостной аферы с подстроенным нападением на купцов король Эрвилл серьезнопал в моих глазах, а с моими глазами в королевстве считаются. Нет, мы в Настрогдаже не заглянем. Я забираю малышку прямо в Цинтру. Поехали с нами, Геральт.

– Зачем? – Ведьмак взглянул на накрытую кожушкомМышовура Цири, дремавшую под деревом.

– Ты отлично знаешь зачем. Этот ребенок, Геральт, твоеПредназначение. Третий раз, да, третий, пересекаются ваши пути. В переносном,конечно, смысле, особенно если говорить о двух предыдущих. Пожалуй, ты неназовешь это случайностью?

– Какая разница, как назову, – криво улыбнулсяведьмак. – Не в названии дело, Мышовур. Зачем мне в Цинтру? Я уже бывалтам, скрещивал уже, как ты это назвал, пути. И что?

– Тогда ты потребовал, чтобы Калантэ, Паветта и ее мужпоклялись. Они клятву сдержали. Цири – Неожиданность. Предназначение требует,чтобы…

– Чтобы я забрал ребенка и переделал в ведьмака?Девочку? Посмотри на меня, Мышовур. Ты представляешь себе меня пригожейдевочкой?

– К черту твое ведьмачество, – занервничалдруид. – О чем ты вообще говоришь? Что тут общего? Нет, Геральт, вижу,ничего ты не понимаешь, придется объяснить проще. Слушай, любой дурак, в томчисле и ты, может потребовать клятвы, может добиться обещания и из-за этого нестанет необычным. Необычен ребенок. И необычна связь, которая возникает, когдарождается такой ребенок. Надо еще ясней? Пожалуйста. С момента рождения Цириуже не имеет значения, чего ты хочешь и от чего отказываешься. Ты, черт побери,не идешь в расчет. Не понимаешь?

– Не кричи. Разбудишь ее. Наша Неожиданность, нашСюрприз спит. А когда проснется… Мышовур, даже от самого необычного можно…порой надо уметь отречься.

– Ты же знаешь, – холодно посмотрел на негодруид, – собственного ребенка у тебя не будет никогда.

– Знаю.

– И отказываешься.

– Отказываюсь. Вероятно, имею право?

– Имеешь, – сказал Мышовур. – А как же. Ноэто довольно рискованно. Есть такое древнее пророчество: у Меча Предназначения…

– …два острия, – докончил Геральт. – Слышал.

– А! Делай как хочешь. – Друид отвернулся,сплюнул. – Подумать только, я готов был подставить за тебя шею…

– Ты?

– Да. В противоположность тебе я верю в Предназначение.И знаю, как опасно играть с обоюдоострым мечом. Не играй, Геральт. Воспользуйсяпредставившейся возможностью. Преврати то, что связывает тебя с Цири, внормальные, здоровые узы ребенка и опекуна. Ибо если нет… Тогда эта связьпроявится иначе. Страшней. Негативным и разрушительным образом. Я хочу уберечьот этого и тебя, и ее. Если ты захочешь ее забрать, я возражать не стану. Явзял бы на себя риск объяснить Калантэ, почему…

– Откуда ты знаешь, что Цири захочет пойти со мной? Издревних пророчеств?

– Нет, – серьезно сказал Мышовур. – Оттуда,что уснула она только тогда, когда ты ее приласкал. Что она мурлычет сквозь сонтвое имя и ручкой ищет твою руку.

– Достаточно, – Геральт встал, – а то я ужготов и вовсе взволноваться. Бывай, бородач. Мои поклоны Калантэ. Аотносительно Цири… Придумай что-нибудь.

– Тебе не уехать, Геральт.

– От Предназначения? – Ведьмак подтянул подпругутрофейного коня.

– Нет, – сказал друид, глядя на спящуюдевочку. – От нее.

Ведьмак покачал головой, вскочил в седло. Мышовур сиделнеподвижно, копаясь прутиком в погасшем костре.

Геральт отъехал тихо, через вереск, доходящий до стремян, покосогору, ведущему в долину, к черному лесу.

– Гера-а-альт!

Он обернулся. Цири стояла на вершине холма, маленькая, сераяфигурка с развевающимися пепельными волосами.

– Не уходи!

Он помахал ей рукой.

– Не уходи, – тихо всхлипнула она. – Неухо-о-оди!

«Я должен, – подумал ведьмак. – Должен, Цири.Потому что… Я всегда ухожу».

– Ничего у тебя не получится все равно. Вотувидишь! – крикнула она. – И не думай! Не убежишь! Я твоеПредназначение, слышишь?!