— Антураж виноват, — снова вмешался Франсуа. — Я тебеговорил, такие декорации ей внушают ложное спокойствие. Обычная городскаяквартира, за окном солнышко светит, машины ездят… Ее надо сунуть в какой-нибудьподвал и для начала дать пару раз по гладкой мордашке. Можно, я с нейпоработаю?

Сыграем в Билла и Монику, красотка, а если начнешь кусаться,кости поломаю, они у тебя тоненькие…

Ада, сбросив его руку, вскочила:

— Вы, пидора, понимаете или нет… Данил с превеликимудовольствием залепил бы оглушительную, смачную пощечину — так, чтобы рухнула вкресло.

Замахнулся — и с трудом удержал руку, сообразив, что емухочется бить эту сучку. Не ради информации, не истины для, попросту бить ибить, пока с холеной мордашки не пропадет всякая спесь…

Он перевел дух, громко позвал:

— Митрадора Степановна!

Вошла Митрадора, в тренировочном костюме, без всяких,конечно же, регалий. Воззрилась на Данила с равнодушной готовностью обученнойовчарки.

— Вот такое дело, Митрадора Степановна… — протянул он, самчуточку испугавшись полыхнувшей в нем вспышки злостной радости, чуть ли несадистского удовольствия. — Эта дама никак не хочет быть со мной откровенной, амне меж тем жизненно необходимо, чтобы она спрятала подальше гонор и ответилана все вопросы… Не проведете ли воспитательную беседу? Я вас не ограничиваю нивременем, ни прочим… Только чтобы соседи, боже упаси, не подумали ничеготакого…

— Слушаюсь, — невозмутимо сказала Митрадора, подошла ксидящей, взяла двумя пальцами лацкан серого пиджачка в стиле «унисекс» сосверкавшей на нем затейливой брошью, россыпью немаленьких бриллиантиков. —Упаковку беречь?

— Желательно, — кивнул Данил.

— Понятно… Франсуа Петрович, не одолжите ли ремешок? — онатребовательно выкинула руку так, что Франсуа, не медля, расстегнул тяжелуюпряжку. — Благодарю вас, голубчик…

Ада, наконец, начала всерьез беспокоиться, но до полнойкондиции не дошла. Вскочила из кресла, вскрикнула с истерической ноткой вголосе:

— Уберите эту старую…

Данил едва успел проследить движение руки своей вернойсподвижницы.

Короткий безжалостный тычок в солнечное. Ада вмигзахлебнулась собственным дыханием, обмякла Митрадора ловко притиснула ее кстене, сжав двумя пальцами горло под подбородком, свободной рукой проворнорасстегнула пуговицы сверху донизу, в секунду справилась с застежкой черногокружевного лифчика, погладила по груди с грубой, расчетливой медлительностью:

— Если начальство приказывает, нужно быть откровенной, дукатмой фирменный…

— Не увлекайтесь, — бросил Данил через плечо, направляясь кдвери. — Дело прежде всего.

— Так точно, — промурлыкала Митрадора, не оборачиваясь,сделала что-то, отчего Ада тихонько вскрикнула. — Делу время, но и потехе час…

Если Данил и презирал себя, то лишь самую чуточку, дляпорядка. Вот жалости не было ни капли — перед глазами стояло лицо другой,получившей заточку в сердце… Он курил сигарету за сигаретой, отвернувшись кокну. В комнате за неплотно прикрытой дверью раздался треск нескольких пощечин,звонкий, с оттяжкой, удар ремнем, вспыхнула и угасла короткая возня. Адазастонала, после нового удара затихла, скрипнула постель, возня сталабезостановочной. Поплотнее прикрыв дверь, Данил отошел подальше, к окну,повторяя про себя бессмертное изречение Вилли Старка: ты должен сделать доброиз зла, потому что его больше не из чего сделать… Прости меня, господи, нотакая уж мне выпала доля: постоянно делать выбор меж большим злом и меньшим,спасая меньшим то, что мы осмеливаемся считать добром…

Он не смотрел на часы. Нетерпеливо обернулся, когда дверьоткрылась.

Раскрасневшаяся Митрадора, в общем, так и не выбившаяся изобраза заслуженной учительницы, надела очки в тонкой золотой оправе,усмехнулась:

— Данила Петрович, завернуть вам товар или так возьмете?

Удавил бы старую стерву, но кто за нее будет работать?Войдя, Данил прикрыл за собой дверь, достал диктофон, присмотрелся. Голаярастрепанная женщина, сжавшаяся в комочек на ковре возле постели, уже ничем ненапоминала холеную и уверенную в себе особу, без всяких комплексов решившуюсделать свой маленький бизнес на государственном перевороте. «Не все изпрошлого надо отбрасывать», — вспомнил он привязавшуюся когда-то фразу, но таки не доискался, откуда она взялась. Не все из прошлого надо отбрасывать… покаимеешь дело с этими.

Проверки ради поманил рукой, громко расстегнул «молнию» наджинсах снизу доверху:

— Иди сюда, тварюшка.

Ада подползла на коленках, задрав заплаканное личико, каждуюсекунду ожидая удара. Следы от ремня, покрасневшие укусы — ничего, спишется…

— Отставить, — сказал Данил застегиваясь. — Прикройся,мочалка, — швырнул ей простыню, сел на краешек постели и нажал кнопкудиктофона. — Так вот, первым делом вдумчиво осветишь контакты…

БЕДНЫЙ ПАПА, БЕДНЫЙ ПАПА, ТЫ НЕ ВЫЛЕЗЕШЬ ИЗ ШКАПА…

После первого удара он не разозлился и не встревожился —просто удивился.

Времени на раздумья не было: пожилая седовласая тетка,увиденная им впервые в жизни, молниеносно развивала успех. Звеня медалями,принялась лупить его по голове раскрытой сумочкой, крича:

— Что ж это делается, люди? В карман залез при всем честномнароде… Вот он, кошелек! Успела выхватить!

Пацей недоуменно отстранялся, пытаясь одной рукой отодвинутьнападавшую подальше. Что вызвало лишь новый вопль:

— Помогите, люди! Мало того, что кошелек вытащил, он еще истаруху бьет!

Людей возле магазина было не так уж много — человек пять. Ивсе, конечно же, смотрели, как пожилая женщина в очках, очень похожая научительницу, с орденом Красной Звезды и десятком медалей на груди, лупитсумочкой неприметного мужчину, одетого не богато и не бедно. Облик мужчины, вобщем, не вызывал ни симпатии, ни антипатии, зато облик женщины заставлял тутже проникнуться к ней доверием… Молодой мужчина, уже было собравшийся сесть встаренький «Москвич», резко развернулся и направился к месту действия,многозначительно покачивая головой, а за ним рванулась еще парочка доброхотов.

— Послушайте… — заикнулся было Пацей. Его заглушил крикпожилой орденоносицы:

— До пенсии еще две недели, люди! Чуть без гроша не оставил,мерзавец!

— А ты погоди, погоди… — сказал молодой мужчина, ухвативПацея за рукав. — Ты не торопись, разберемся…

— Товарищ…

— Так, граждане, разомкнемся, — послышался профессиональноуверенный, хорошо поставленный командный голос усатого подполковника, судя поформе из «Ястреба», моментально пробившегося сквозь растущую толпу всопровождении статного лейтенанта того же подразделения. — Доложим, чтопроисходит… Кто у кого кошелек вытащил?