Что свидетельствует еще и о предельно суженном кругепосвященных. Узок круг этих революционеров, страшно далеки они от народа… Невздыхай, я все прекрасно понимаю: если это ловушка, не просто сгорят ребята, апроигрыш наш стучится в двери… Но я, знаешь ли, в себе уверен. Будем братьАдочку.

Будем брать нашего. У нас, по большому счету, сутки смаленьким хвостиком.

Всего-то.

— Целых-то, — поправил Лемке, азартно поблескивая глазами вполумраке.

— Ну да, все относительно… Короче, с утра выдвигай группы наисходные.

Кончились умствования, началась война. Мне бы, какглавнокомандующему, изречь что-нибудь историческое, но к чему эти пошлости?Коли расклад простой — началось…

ПАЛАЧ НЕ ЗНАЕТ РОЗДЫХА…

— Мы есть и будем щитом России на западном направлении, —чеканил с экрана Батька. — Это не пожелание одного президента, это волярутенского народа, и я не имею права торговать его чувствами…

Данил не находил себе места, хотя внешне это и никак невыражалось.

Связью он пользоваться запретил, знал лишь, что московскийсамолет приземлился в расчетный срок, — что в две минуты удалось выяснитьсовершенно легально, позвонив в справочную аэропорта.

Дальше начиналась неизвестность. Лично он — как и все, ктопребывал на «двойной» квартире, — в любом случае успели бы уйти, на улице с обеихсторон дома заняли посты опытные ребята. Но если Лемке завалится, это будетозначать, что завалится все. Что его-таки ухитрились переиграть на каком-то изэтапов. Что он где-то потянул пустышку, свернул на ложную тропку, проложеннуюспециально для него, упиравшуюся в великолепно замаскированную волчью яму. И —кранты всему. В Лукашевича будут стрелять совершенно из другой точки,«фейерверк» рванет совершенно не там, если вообще существует, все, все, вселетит к черту…

Вот в такие минуты и седеют, без дураков. Он встрепенулся,взял со стола дистанционку и увеличил громкость телевизора.

— Экономика — дело хитрое, — отвечал Батька на очереднойвопрос. — И напоминает чем-то ювелирное дело. Бриллианты люди научилисьподделывать испокон веков, не сразу и определишь, где фальшивка. Иногдаподсунут вроде бы и драгоценность, красивую, блестящую, а присмотришься — недрагоценность это, сплошная подделка. А потому мы с иными драгоценностями ещеразберемся…

Мания преследования или тревожный звоночек? Данил не знал. Ноесли вспомнить, что «Клейнод» по-рутенски как раз и означает «драгоценность»,можно усмотреть за только что прозвучавшим весьма небезобидный каламбур.

Направленный конкретному адресату. Прав оказался старыйаппаратчик, и пошел в б рос? Подсунула какая-то невыявленная сука на столБатьке ювелирно сработанный компромат…

В случае выигрыша над всем этим можно будет посмеяться. Апри проигрыше… За все время операции Данил еще не переступал таких пределовнаглости, как сегодня: машина, закамуфлированная под милицейскую до полнойнеотличимости, форма, мастерски подделанный спецталон. И все бы ничего, в тихихуголках и не такое хамство проскакивало, но из-за завтрашнего праздниказаработали меры чрезвычайной охраны, и можно сгореть…

Он удержался, не вскочил с кресла, когда в замке негромкоповернулся ключ — уверен был в своих часовых на улице. И тут же отпустилонапряжение: Лемке, в безукоризненной форме милицейского спецназа сполковничьими погонами, бесцеремонно толкнул чуть обмякшую гостью через всюкомнату, навстречу Данилу, рассчитывая, что тот подхватит. Данил подхватил,конечно, усадил в свое кресло. Дама заворочалась, кашляя.

— Ты что с ней сделал? — равнодушно поинтересовался Данил.

— Пустяки, — сказал Лемке. — Она в подъезде начала что-тосоображать, задергалась, не ждать же, когда начнет вопить? Наша квартиркакак-никак у соседей пользуется хорошей репутацией. Ну, провел примитивные «тричетверти круга», сейчас очухается…

Сунув руки в карманы, Данил остановился над свежепохищеннойдамочкой, оценивающе оглядел С ног до головы. Описаниям полностьюсоответствует: ухоженная, холеная кошка, прямо-таки со странички«Космополитана»…

— Я поехал за клиентом? — спросил Лемке.

— Давай в темпе, — кивнул Данил.

И принялся копаться в кожаном портфельчике полулежащей вкресле Ады. Не нашел там ничего уличающего впрямую хотя набросанная ручкойсхемочка, конечно, интересная…

Франсуа, присев на краешек дивана, наблюдал за ним снепонятным выражением лица, напевая сквозь зубы что-то Данилу совершеннонезнакомое:

Eres Linda у hechicra, Como el candor de una rosa, Como elcandor de una rosa…

— Ты ж у нас эстет… — сказал он, оборвав песенку. — Дай еемне, а? Ведь не сможешь…

— Погоди, — сказал Данил. — Эстеты — они разные бывают… —Услышав за спиной шевеление, обернулся. — Как себя чувствуете, госпожаКава-лерова? Извините за грубость исполнителей, но такова уж се ля ви…

Ада таращилась на него скорее негодующе, без особенногоиспуга. Франсуа легко спрыгнул со стола, остановился у нее за спиной и ласковосообщил:

— Попробуешь орать — глаза выдавлю…

— Что все это значит? — взорвалась она. — Как…

Данил кивнул, и Франсуа, с большой сноровкой стиснув ей щекиширокими ладонями, заставил заткнуться.

— Как мы смеем, какие мы мерзавцы, как скоро нас всехнастигнет возмездие рассерженных больших людей… — скучным голосом протянулДанил, подошел к ней почти вплотную. — Я вас умоляю, Ада, давайте без штампов.Некогда нам баловаться штампами, госпожа Кавалерова, времени мало, а намеренияу нас, особо подчеркиваю, самые что ни на есть серьезные…

— Вы меня с кем-то путаете…

— Если верить документам, так оно и обстоит, — сказал Данил,похлопывая себя по ладони левой руки ее паспортом. — Если верить конкретномудокументу, вы и не Кавалерова вовсе, вы и в самом деле Ада Сергеевна, но —Зайченко.

Интересно, как это совместить с тем, что многие охотноопознают в вас именно Кавалерову, хозяйку фирмы «Мистраль»?

— Я вышла замуж, и…

— Ага, — сказал Данил. — Насколько понимаю, за гражданинаЗайченко? А почему ж в паспорте нет штампа о браке? Его ведь на имечко мужаменяют только по предъявлении брачного свидетельства…

— В конце концов, это совершенно не ваше дело, — сказала онас видом гордым и непреклонным. — Представления не имею, кто вы такие, но требую,чтобы вы немедленно…

— Отпустили? Бог ты мой, какие пошлости… Полагаете, кто-тобудет убивать время и нарушать законы, переодевая ребяток в милицейскую форму,откровенно похищая человека, за что здесь, как и везде, полагается приличныйсрок… нет, даже двух похищая, я вашего шофера не сосчитал… а потом преспокойноотпустит, едва дамочка надменно топнет ножкой? Поскольку я точно знаю, Ада, чтовы не идиотка, выходит, вы нас за дураков держите? Давайте сразу обозначимдекорации. Мы не правоохренительные органы и даже не народная дружина. Мывообще не отсюда. Ваши друзья хотели засунуть наши хвосты в мясорубку, но мы,как легко догадаться, хотим, чтобы вышло наоборот. А потому советую как следуетподумать над своим положением. Эту фразочку давно затрепали авторы и хороших, ибездарных боевиков, но что поделать, если она очень точно отражает поройположение дел? И не стоит уповать на нашу цивилизованность и вашу половуюпринадлежность. Мы — люди совершенно нецивилизованные. — Данил протянул руку ипохлопал ее по щеке (она брезгливо отстранилась). — Мне, например, случалосьвидеть, как такие вот прелестные головки валялись на дороге совершенно отдельноот туловища, а мой друг, что стоит у вас за спиной, видывал сцены и почище…Пальчики мы вам ломать не будем, есть более эффективные, но еще болееболезненные процедуры.