Она бросилась бежать, одной рукой придерживая головкудевочки, чтобы та не ушиблась. Коридор шел прямо ярдов двадцать, затем подпрямым углом сворачивал вправо и еще через двадцать ярдов выходил на Т-образнуюразвилку. Рози поспешила туда, заранее уговаривая себя не терять головы, если итам не обнаружит зернышка. В таком случае ей просто придется вернуться кразветвлению из пяти проходов и опробовать новый маршрут — что может бытьлегче, проще пареной репы… если, конечно, сохранять хладнокровие. И пока онаготовилась к худшему, проигрывая возможные варианты дальнейшего развитиясобытий, враждебный перепуганный голос из глубины сознания стонал: «Потерялась,заблудилась, сбилась с пути, вот что бывает с теми женами, которые бросаютсвоих мужей, вот что с ними случается, заблудилась в лабиринте, играешь впрятки в темноте с огромным быком, бегаешь, выполняя мелкие поручениясумасшедших женщин… вот что ждет плохих жен, тех жен, которые пытаютсявознестись, не знают своего места в сложившемся порядке вещей. Сбилась с дорогив темноте…»

Она увидела зернышко, острие которого четко указывалонаправо, и зарыдала от облегчения. Поцеловав маленькую девочку в щеку, онаувидела, что та уснула.

Рози вошла в правый коридор и зашагала вперед, держаКэролайн (прекрасное имя, ничуть не хуже любого другого) на руках. Ее ни на мигне покидало ощущение кошмарного сна, равно как и тошнотворное чувство, что онавот-вот выберется на перекресток, который забыла пометить, однако зернышкипомграната ожидали ее на каждом разветвлении, указывая нужное направлениезаостренным кончиком. Эринис, впрочем, тоже был поблизости, и топот копыт,иногда приглушенный и отдаленный, иногда близкий и отвратительно отчетливый,напомнил ей поездку с родителями в Нью-Йорк, когда ей было пять или шесть лет.Два момента сохранились в ее памяти с особенной яркостью: группа «Рокетс»,участники которой, высоко вскидывая ноги и двигаясь удивительно слаженно,выступали на сцене Радио-Сити Мюзик-холла, и ошеломляющая суета и толкотняБольшого центрального вокзала с его гулким эхом, огромными светящимисяинформационными табло, рекламными щитами и непрерывным потоком людей. Толпы наБольшом центральном вокзале заворожили ее так же, как и музыканты «Рокетса» (иво многом по той же причине, хотя осознала она это гораздо позже), однако шумпоездов сильно испугал ее, потому что не могла понять, откуда или куда ониедут. Невидимый визг тормозов, скрежет металла, грохот колес то нарастал дооглушительной громкости, то снова угасал, то усиливался, то затихал, иногда шумдоносился издалека, иногда от него сотрясался пол под ногами.

Слыша топот копыт Эриниса, слепо мечущегося по лабиринту,она вспомнила свои ощущения с необычайной ясностью. Рози понимала, что она, непотратившая ни единого доллара на лотерею штата, ни разу за всю жизнь некупившая карточки бинго, чтобы выиграть рождественскую индейку или наборкерамической посуды, сейчас оказалась вовлеченной в игру, основным правиломкоторой является случай, призом за победу — сохраненная жизнь, а в случаепроигрыша ее ждет смерть… ее и ребенка тоже. Она вспомнила мужчину на вокзале вПортсайде — молодого человека с привлекательным, но не внушающим доверия лицом,предложившего ей угадать пикового туза среди трех карт, которые он проворноменял местами на крышке чемодана. Теперь она превратилась в пикового туза.Самое страшное, быку даже не обязательно полагаться на свой слух или обоняние,чтобы найти их; хватит и простого везения — или невезения, смотря с чьейстороны.

Но этого не случилось. Рози свернула за последний поворот иувидела впереди начало лестницы. Задыхаясь, смеясь и плача одновременно,выбежала из коридора между стенами лабиринта и бросилась к ней. Поднявшись нанесколько ступеней, остановилась и оглянулась. Отсюда она видела, как,извиваясь, скрываются в полумраке изломанные стены лабиринта, беспорядочное,хаотичное переплетение прямых линий и углов, правых и левых поворотов,разветвлений и тупиков. Где-то вдалеке раздавался топот перешедшего на галопЭриниса. Галопирующего прочь от них. Они спаслись от рассвирепевшего зверя, иплечи Рози опустились от облегчения.

В голове снова прозвучал голос «Уэнди»: «Забудь про Него —возвращайся скорее сюда с ребенком. Пока ты держишься молодцом, но дело еще неокончено».

О нет, отнюдь не закончено. Ей предстоит подняться на двестис хвостиком ступеней, и не самой, а с ребенком на руках, и не после хорошегоотдыха, а сейчас, когда у нее подгибаются колени от изнеможения.

«Постепенно, милая, шаг за шагом, — посоветовалаПрактичность-Благоразумие. — Только так и не иначе — и не стой как вкопанная, адействуй».

Ну конечно, конечно. Миссис П. — Б., королева философии«Двенадцать ступеней», Рози начала подниматься (шаг за шагом), время от времениоглядываясь назад и отвлеченно думая (могут ли быки подниматься по ступеням?) овсяческих ужасах, постепенно удаляясь от лабиринта. Ребенок становился всетяжелее и тяжелее, словно здесь вступал в силу таинственный физический закон:чем ближе к поверхности, тем тяжелее дети. Внимательно присмотревшись, онаразличила далеко впереди искорку дневного света. Казалось, точка света дразнилаее, не желая ни увеличиваться, ни приближаться, в то время как дышатьстановилось все труднее, а кровь глухо стучала в висках. Впервые за последниедве недели она почувствовала по-настоящему сильную боль в почках, пульсирующуюконтрапунктом с ударами не справляющегося с нагрузкой сердца. Она игнорировалавсе это — в той степени, в какой ей удавалось, — цепляясь взглядом за светлуюточку впереди. Наконец искорка увеличилась в размерах и приобрела очертаниявыхода из лестничного коридора.

В пяти ступенях от вершины ее парализовала сильнейшаясудорога, захватившая большую мышцу в верхней части правого бедра, отчего подкожей, от колена до самой ягодицы, образовались тугие узлы. Она протянула рукуи начала массировать одеревеневшую ногу; поначалу ей казалось, что она пытаетсявымесить тесто из камня. Ее дрожащие губы искривились в гримасе боли. Слабопостанывая, Рози разминала мышцу (еще одно привычное занятие; за годы брака ейнередко приходилось приводить себя в нормальное состояние), пока, наконец, узлыпод кожей не рассосались. Рози согнула ногу в колене, проверяя, не вернется лисудорога. Убедившись, что повторяться она не собирается, Рози осторожнопреодолела последние несколько ступеней, перенося большую часть своего веса налевую ногу. Наверху она остановилась, в замешательстве озираясь взглядомшахтера, который, вопреки всем ожиданиям, выкарабкался живым из страшногозавала.

За то время, которое она провела под землей, ветер прогнал снеба почти все тучи, и день теперь наполнился ленивым солнечным светом. Воздухбыл тяжелым и сырым, но Рози подумала, что никогда в жизни не получала такогоудовольствия от простого дыхания. Она повернула лицо, влажное от пота и слез, ккусочкам проступавшего в разрывах между облаками неба цвета джинсов. Где-то вотдалении продолжал беспомощно грохотать гром, как побитый задира, сотрясающийкулаком в пустой угрозе. Это навело ее на мысль об Эринисе, мечущемуся покоридорам лабиринта в мрачном подземелье в надежде отыскать женщину,осмелившуюся нарушить его покой, проникнуть в его владения и похитить егосокровище.