После двух лет неутихающей войны, проиграв вчистую все сражения, «мозголомы» подписали акт о безоговорочной капитуляции. Не то, чтобы в ИБиСе стало от этого спокойней…

— Лучше поспите, — Амма решила отделаться от разговора самым незатейливым способом. — Я разбужу Вас на «утреннюю охоту», посмотрим, как он будет пробиваться в муравейник.

— Не хочешь рассказывать — как хочешь. — Александра ещё сильнее откинула спинку кресла, придав ему почти горизонтальное положение.

Утро выдалось пасмурным и довольно жарким. Перед самым рассветом снова разразилась гроза, добавив ещё влаги в и без того перенасыщенную ею почву. Вода была везде, на земле, под землёй. В воздухе стояло удушливое марево, заставляя живых существ воздерживаться от активности. Муравейник не стал исключением. Окружённая со всех сторон большими и малыми лужами колония разорителей ушла в глухую оборону, питаясь богатыми припасами и дожидаясь более погожего времени. Все входы были тщательно закрыты, на поверхности не было даже часовых — скоро ожидался новый натиск воды и ветра. Насекомые словно пользовались метеосводками и, зная расписание дождей, строили свою жизнь в соответствии с погодой.

А вот Вилиан ждать не мог. Ночь сожгла все запасы, и голод снова звал на охоту. Он кружил по саду, но превратившиеся в безымянные болотца тропы были безотрадно пусты. А запас времени таял, с юга снова надвигалась свинцовая стена туч, раскаты грома подстёгивали к кардинальным мерам.

Муравьиная куча чем-то сродни вулкану. Безжизненные склоны, отравленные кислотой, внутри притаилась красная смерть, которая, настанет час, будет выплеснута волей королевы наружу, и потечёт полноводными реками и мелкими ручейками во все стороны, сметая всё живое на своём пути. И никому не будет спасения, всё поглотит смертоносный поток. На место каждого убитого муравья встанут десять, каждая матка породит себе подобных, те разлетятся по округе, и, основав новые колонии, будут распространяться как зараза, неудержимо и стремительно.

Вилиан мог всё это остановить, хотя, конечно, не мучался мыслями о высоком, а просто очень хотел есть. Его посадка на самую верхушку колонии была сродни падению легчайшего перышка. Дабы не баламутить и без того неспокойный воздух ещё и своими отнюдь немаленькими крыльями, он предпочёл пешую прогулку по склонам высотки. Усики ловили запах насекомых, лапки двигали бабочку по спирали сверху вниз, расширяя круги. Он был достаточно умён, чтобы анализировать силу запаха, ведь чем он больше кружит голову, тем тоньше земляная стена, тем, соответственно, ближе и доступней добыча.

Обследовав горку сверху донизу, Вилиан выбрал точку на южном склоне, ближе к основанию, и замер на несколько секунд, последний раз оценивая правильность принятого решения. Гибкий и жёсткий хвост с силой ткнулся в грязь, и стал совершать круговые движения, раздвигая почву в стороны. Он удлинялся, как телескопическая удочка рыбака, только вместо инструмента для заброса приманки ему была уготована иная роль. Лапки ловко отбрасывали комочки, ямка стремительно росла вширь и вглубь. Наконец, после немалых усилий, стена сдалась на милость победителя, кончик хвоста, пробив-таки перекрытие, попал в один из многочисленных подземных ходов, и раскрылся четырьмя лепестками. По телу бабочки прошла судорога — через полый канал хвоста он впрыскивал в муравейник яд. Эфирное облако быстро распространялось по ходам и залам.

В тёмном лабиринте поднялась невообразимая суматоха. Конечно, столь малая порция химического оружия поразила лишь незначительную часть подземного жилища, но много одному хищнику и не требовалось. Повинуясь стадному инстинкту, часть муравьёв сломя голову кинулись к свету, к выходу, проделанному бабочкой. Их было всего несколько, но смерть даже небольшого числа особей возродила к жизни условный сигнал тревоги, и к месту вторжения из глубин колонии уже спешили полчища солдат, преисполненные одним желанием — убить наглеца, посмевшего посягнуть на их жилище.

На поверхности муравейника, у бреши, закипела схватка. Толкаясь и мешая друг другу, красные бойцы пёрли напролом, охваченные безумием боя. Не знающие боли и страха смерти, они сами лезли в пасть бабочки. Часть солдат, счастливо разминувшись с челюстями противника, бросались на голову и тело агрессора, силясь прокусить прочную оболочку, но только беспомощно царапали её. Другие метко стреляли кислотой, но та не только не останавливала охотника, а наоборот заставляла ещё злее сражаться.

Ценой тяжёлых потерь муравьям удалось-таки оттеснить бабочку от пролома, и Вилиан взмыл в воздух, сбрасывая со своей спины упорных вражеских бойцов. Сидеть на земле дальше резона не было, ибо растревоженное гнездо, переполнилось решимостью драться до конца, извергая из своего нутра всё новых и новых солдат.

Окунувшись в родную воздушную стихию, Вилиан не стал городить огород, ведь лучшие фокусы — старые фокусы, и снова закрутил смертоносный хоровод. Пике, и лапы выхватывают муравья, протыкая плоть крючками. Сжатие челюстей, и очередная жертва, перекушенная пополам, повисает беспомощной куклой. Пара кругов, и тело муравья исчезает в ненасытной глотке. И снова вниз.

* * *

Александра, сидя на стуле, крутилась вокруг оси, улюлюкая и хлопая сама себе в ладоши. Всё! Теперь по-настоящему всё получилось! Не скрывая восторга, она впилась взглядом в монитор, по которому бежали цепочки ДНК. Бесконечная спираль жизни была безукоризненно красива, как мраморная лестница, и бесконечна, как Вселенная. Стержень любого существа. Он готов! Осталось из сырого материала выковать миллионы белокрылых бабочек, но с этой задачей справятся другие, а ей ещё предстоят долгие дни, пока подопечный не пройдёт цикл до конца. Но сначала нужно кое-что сделать, итак несколько раз откладывала в долгий ящик.

Полякова подняла со стола телефон, несколько мгновений помялась, словно не зная, хорошая ли вообще эта идея. Она честно признавалась себе в нежелании общаться сейчас с родными эволэка, хотя те не причиняли ей ровным счётом никаких неудобств ни в первом погружении, ни сейчас, с пониманием относясь к её тяжёлому труду. Но родители оставались родителями, и, время от времени, информировать их о текущем положении дел было не только можно, но и нужно. Контракт совершенно недвусмысленно подразумевал определённую прозрачность в работе, возможность встреч, пусть и кратких. Конечно, куратора никто не мог в приказном порядке заставить что-либо сделать, если на её взгляд это что-то противоречило качеству выполнения задания или угрожало здоровью подопечного. Она сейчас была всесильна. Присутствуй в операторской хоть сам министр, хоть кто. Если куратор сочтёт его вмешательство вредным, достаточно просто нажать кнопку тревоги, и охрана вытолкает его в шею, невзирая ни на какие ранги и звания.

Но кроме служебного долга есть ещё и человеческие чувства. Родители эволэков месяцами видели своих детей лишь мельком. Двери распахивались всего на несколько минут раз в неделю, не чаще, и только тогда, когда безумие Океанеса не выплёскивалось гейзером из девчонок и мальчишек. Но и удачное возвращение в этот мир не сильно меняло положение вещей в лучшую сторону, ведь впереди был долгий процесс реабилитации, пожалуй, даже более сложный, и куда как более болезненный, чем само погружение.