Уцепившись за веточку, он повис в уже привычном положении, спиной к земле, натруженные долгим полётом крыльям отдыхали. Лёгкие порывы, даже приходя с других направлений, не разрывали его цепкой хватки: шёлковые полотнища разворачивали сытую бабочку как флюгер по ветру, минимизируя сопротивление воздуху.

Полякова, тяжело переводя дух, утирала пот, руки непроизвольно тряслись от пережитого напряжения. Сердце стучало в горле, дыхание как у дракона пылало жаром, едва не образуя облачка конденсата, хотя в операторской было отнюдь не холодно.

Буйство подопечного закончилось несколько минут назад. Сумасшедшая моторика боя Вилиана с муравьями оказалась полной неожиданностью и для куратора, и для Аммы. «Пробой» получился невероятно сильным, и только способность ИР жить миллисекундами спасла эволэка от серьёзных травм: суппорты, поддерживающие жгуты проводов и шланги системы жизнеобеспечения едва поспевали за стремительными движениями человеческого тела, в нужные моменты меняя пространственное положение.

Сложности на этом не заканчивались. Хрупкая органическая оболочка реагировала на происходящее в Океанесе с небывалой чёткостью. Поскольку удачная охота сопровождалась настоящим жором, приходилось не только внимательно следить за мощными рывками мышц, но и своевременно подкармливать подопечного настоящей пищей, ведь при «пробое» лучше всего было максимальное, насколько возможно, соответствие между действиями живого тела и его проекции в Океанесе. Замена настоящей пищи на банальную виртуалку, с последующим кормлением в более спокойной обстановке, могла бы очень сильно облегчить задачу, но куратор решила не идти по простому пути. Простота — хуже воровства! Как знать, не порвётся ли прочный на вид канат, связывающий уже абсолютно нечеловеческое сознание эволэка с человеческим телом, если он почует подвох, распробовав на вкус суррогат? Рисковать на пустом месте не стоило, и Александра включилась в бешеный пляс, заданный хищником и его жертвами.

Эти минуты показались часами. Время, словно издеваясь над несчастной женщиной, растягивало моральную пытку, с садистской жестокостью упиваясь её отчаянием и душевной болью, когда разум куратора сорвался с привычного ритма, силясь не отстать от стремительного бега событий в зазеркалье.

Выжатая как лимон, Александра откинулась на спинку кресла, судорожно ища выход из сложного положения.

— Можно попытаться решить проблему в лоб, — Амма не оставила в беде, повиснув у правого плеча, сморщила личико в раздумье. — Если ввести перед следующей охотой мощную дозу успокоительного, то наш архаровец однозначно не будет так буянить.

— Не уверена, что это удачная мысль, — Полякова повернулась к собеседнице, мокрые от пота волосы сосульками прилипли к подголовнику. — Искусственно ослаблять такую устойчивую связь…

— Столь ясный двусторонний канал действительно впечатляет, — согласилась ИР, — но меня беспокоит такое нарастание положительной связи: чем успешней развивается Контакт, тем сильнее реакция организма эволэка, и мощнее «эхо». Я регистрирую ненормальную работу многих участков головного мозга, что часто характеризуется как предвестник разрыва связи.

Разрыв связи. За невзрачным термином скрывается кошмар ухода разума эволэка из этой Вселенной. Тело, оставшись без его поддержки, всё равно умрёт, либо успокоенное навсегда уколом, останавливающим биение сердца, либо будет ещё долгие дни агонизировать, постепенно затухая из-за полномасштабного сбоя центральной нервной системы. Итог всегда один. Самое жуткое, что он непредсказуем. Иногда, вопреки плохой обратной связи эволэк неожиданно «легко» всплывает из пучин Океанеса, а иногда дело идёт, как сейчас, без сучка и задоринки, а потом настаёт роковой миг. Перегрузка достигает критической величины, и мозг, пытаясь спастись от бушующей стихии иного мира, отторгает разум. Серое вещество эгоистично предаёт то, что люди называют душой, и она, ничем более не связанная, исчезает навсегда в водоворотах ментальной реки.

Александра панически боялась потерять Элана. Хватит с неё первого раза. Лерири. Она иногда являлась во сне, всё такая же неуклюжая и рассеянная, впрочем, эти черты часто встречались у эволэков. Всё тот же грустный, обращённый в себя взгляд серых глаз. Он был у неё таким всегда, Полякова отметила это уже при первой встрече, словно девушка заранее знала уготованную ей судьбу. Они всегда встречались во сне на смотровой площадке горы Кукушкино гнездо, откуда открывался незабываемый вид на долину реки Белой. Бурные течения с бесчисленными порогами дали название реке, а бесконечные сады цветущих яблонь только добавляли белого цвета. С огромной высоты казалось, что долина живёт своей жизнью, отгородившись от праздника весны, вся засыпанная снегами. Они никогда не были там вместе наяву, но во сне почему-то встречались именно тут. Девушка молча стояла спиной к ней, облокотившись на перила, а Александра, дрожа от волнения, спускалась на последнюю ступень, и замирала как истукан. Ни разу она не решилась сделать ещё один шаг навстречу, ни разу не позвала. Почему? Нет ответа. Лерири сама оборачивалась к ней лицом, почувствовав приход наставницы. Так они и стояли, застыв сфинксами, не роняя ни слова, глядя друг другу в глаза, пока наступившее утро не вырывало несчастную женщину назад в реальный мир, оставляя только дымку воспоминаний, смятую постель, и резкую боль незаживающей душевной раны.

— Что решила? — Амма вырвала Полякову из круговерти воспоминаний.

Принимать решения всегда тяжело. Взгляд куратора последовательно сосредотачивался то на затихшем за стеклом эволэке, то на мониторах, там снова и снова проигрывались кошмарные минуты «пробоя».

— Пока никаких уколов. Посмотрим на следующую охоту. Если состояние стабилизируется, канал пережимать не будем. Вряд ли случиться что-то непоправимое, даже если обратная связь станет ещё, хм, «лучше»…

— Я буду на чеку, — пообещала девчонка, — по первой команде вколю ударную дозу.

— Хорошо, — согласилась Александра. — Но, почему-то я уверена, что дальнейшего развития не будет.

Вечер выдался душный, приближалась гроза. Далёкие раскаты обещали не только прохладу, но и настоящее испытание для крошечных созданий. Те спешно возвращались в тёмные туннели колонии, таща напоследок всё, что плохо лежит. Рабочие уже принялись тщательно замуровывать входы, большая семья готовилась встретить удар ливня.

Вилиан тоже знал о приближении грозы, и не терял времени, напав на караван: бригада рабочих как раз тащила в гнездо добычу — кусок дурно пахнущей падали. Атаки следовали одна за другой. Упорство муравьёв в достижении цели снова сыграло на руку хищнику, а природная безмозглость насекомых и отсутствие у них инстинкта самосохранения только облегчали задачу. Тактика оставалась незатейливой — круг, пике, и добыча бьётся в челюстях, ещё два кружка, чтобы съесть бедолагу, и снова к земле.

Насытившись, бабочка устремилась вверх, прячась в спасительной кроне. Тяжёлые капли падали вниз. Первые и ещё редкие только поднимали крошечные облачка пыли, будучи не в силах пропитать влагой перегретую почву. Но скоро на исстрадавшуюся от засухи землю обрушился настоящий потоп. Твердая корка чернозёма не успевала впитывать массы воды, и вся местность стремительно покрывалась большими и малыми лужами. Пирамида муравейника казалась чуть ли не единственным островком в бескрайнем море, спасая своих обитателей от верной смерти, принесённой природой.