— Зато удалось ввести в строй это предприятие, — Терентьев сделал широкий жест, стараясь подчеркнуть масштабность проделанной работы. — Теперь у нас в распоряжении семь мощных комбинатов, а не шесть.

Действительно, хотя оборудование гигантских цехов выглядело немного старомодно, но рачительность не позволила поднять руку на ещё вполне работоспособные линии. Почти сто двадцать лет огромные помещения простояли здесь, на острове Возрождения. Когда-то, оправдав своё название, это пятачок суши вдохнул новую жизнь в далёкий умирающий мир, а потом долгие десятилетия стоял на консервации. Солнце, дожди и ветра нещадно трепали купола и стены, а внутри, в абсолютной тишине, заполненной инертными газами, ждало своего часа сложнейшее оборудование искусственного биологического воспроизводства.

От былой могильной тишины не осталось и следа: по цехам сновали тысячи людей и андроидов, даже сквозь стены прорывался рёв бесчисленных вертолётов, снующих между кораблями и берегом, доставляя каждый час сотни тонн грузов.

Анна Сергеевна подошла к министру на расстояние вытянутой руки и в упор спросила:

— Вы хотите очередной отсрочки?

— Я не хочу, я требую! Если до вылупления бабочки осталось всего ничего, есть смысл подождать, два-четыре дня ничего не решат! Зато удастся не допустить фатальной ошибки!

— Вы прекрасно слышали мой диалог с госпожой Поляковой, участвовали во многих заседаниях с другими работниками ИБиСа, и сомневаетесь в их компетентности?

— В компетентности — нет, ИБиС не раз демонстрировал свои способности, и, согласен, это задание не самое сложное. Но слишком многое делается «на ура», слишком много расчёта на чудо!

Императрица резко отвернулась от собеседника, смерив шагами расстояние от одной производственной линии до другой. Её манера скрывать чувства, держать злость в узде, въелась в плоть и кровь. Она, не спеша, ходила взад-вперёд с напускной задумчивостью, возилась с цветами в свой приёмной, обдавая нежные бутоны искусственным дождиком, или, как сейчас, внимательно следила за суетой рабочих. Всё это было способом сдержать раздражение, не принять в горячке решение, о котором потом придётся горько пожалеть.

В свою очередь подданные, в большинстве прекрасно осведомлённые о такой её манере поведения, не лезли на рожон, терпеливо ожидая первого шага со стороны Владычицы.

Анна сосредоточено смотрела вглубь рукотворной пещеры, грандиозным туннелем уходящей вдаль. Помещение имело столь большую протяжённость, что даже в искусственном свете не видно было конца.

— Вы меня рассердили, — она и не пыталась угрожать, просто констатировала факт. — Но, пожалуй, соглашусь с такими доводами. Верпа — вторичный продукт, поэтому он меня не особо интересует, а вот Вилиан…

Императрица снова повернулась лицом к Терентьеву:

— Отсрочка выглядит так. Вилиан совершает первый полёт, после чего ждём ещё два, нет, три дня. Посмотрим, как он себя покажет вживую. Даже если с естественным размножением выйдет конфуз, ничего фатального не произойдёт, доработаем традиционными методами. Итого, дней пять. — Анна помолчала секунду. — Но не больше. Мне меньше через пять месяцев лететь на Верховный Съезд Федерации, не хотелось бы явиться туда с пустыми руками.

— Понимаю Вашу озабоченность, Анна Сергеевна. — Максим Максимович облегчённо вздохнул. — Это милое собрание влиятельных политиков и деловых людей на самом деле больше походит на аквариум с акулами, где каждый норовит отхватить кусок побольше.

— Или выгрызть тебе печень, — невесело усмехнулась императрица. — Будь такая возможность, я бы предпочла суверенитет для Новой России. Хотя, конечно, он существует де-факто, ибо мы очень далеко от Земли, настолько далеко, что даже экономическая связь с Федерацией во многом формальна. Но скоро, не знаю вот только, к счастью, или к сожалению, всё изменится, ведь наша планета оказалась на маршруте к Еноселизе…

Оба ушли в тяжёлые раздумья. С одной стороны роль важнейшего опорного пункта, которую в уже недалёкой перспективе Новой России придётся сыграть, принесёт немало положительного: обслуживание «прыжковых» звездолётов, заказы практически для всех отраслей промышленности. Но и отрицательных последствий хватит с головой. Императорский Дом всегда вёл очень жёсткую миграционную политику, о которой теперь можно и не мечтать, ибо развитие инфраструктуры космической отрасли приведёт к наплыву рабочих из других миров, и с этим мало что можно поделать. В общество, которое с таким трудом удалось выстроить, в общество по-настоящему свободных, а потому сильных и преданных Родине людей, придётся пустить чужих. Теоретически на такие подрядные работы отбирают хороших специалистов, но ни Императрица, ни министр финансов не питали иллюзий. Где большие деньги, там встречаются большие негодяи, а где огромные деньги, там кроме моральных уродов в принципе трудно кого-то отыскать. Общество потребления на поверку оказалось тупиком, и тупиком смертельным.

— Мы не повторим судьбу прочих миров, — верно угадав ход мыслей Терентьева, со сталью в голосе сказала Императрица. — Мы не дадим этим мерзавцам превратить наш Дом в помойку для складирования человеческих отбросов.

* * *

Вилиан жил своей собственной жизнью. Куколка стремительно менялась, настоящий каскад преобразований шёл непрерывно, а примитивность была обманчивой. Какой недоумок первым назвал примитивным создание, способное за короткий промежуток времени кардинально перестроить свой организм? Ведь Он умён, по-своему, конечно. Да, он не мог построить дом, вырастить сына, посадить дерево, а потом создать водородную бомбу и взорвать всё созданное к чёртовой матери! Человек умён, но тоже умён только по-своему…

Откуда взялись в голове такие странные мысли?

«Не думая о будущем и не помня о прошлом»…Это про него. Откуда взялась строка, какой ветер принёс эту знакомую, но уже позабытую мелодию? Какие Боги поют эти берущие за душу песни, скользящие на краю сознания?

Полякова подскочила с кресла как ужаленная: эволэк дёрнулся в конвульсии, пришлось вмешаться. В вены потекло успокоительное, подопечный затих, данные на мониторах тоже постепенно перестали рваться с места в карьер, потекли так же спокойно, как раньше. Крайне не желательно вот так грубо вмешиваться в организм контактёра, но иногда приходится, тем более, куратор интуитивно понимала, что природа этого болезненного всплеска активности лежит за пределами Океанеса. Это то, что на профессиональном жаргоне называется «эхо»: прорыв человеческого «я» в Мир Великой Реки. Как моторика тела животного рвётся в этот мир, так же существует и обратная связь.

Её собственное сердце успокаивалось медленнее, чем обычно, неритмичные удары говорили сами за себя. Организм устал. Очень. Она потянулась за очередной (какой по счёту за прошедшие сутки?) чашкой кофе, прекрасно понимая, что и оно уже не поможет.

— Очень удачная мысль! — Амма как всегда «вошла» без стука. — Может цианистого калия сразу сыпануть вместо сахара? Мучаться будешь меньше.