Его команду, удивительно, оба родителя выполнили без пререканий, а Полякова, уже готовая спустить палканов на всех разом, с облегчением вздохнула. Дед Николай был разумен, а его авторитет позволял хоть как-то держать ситуацию под контролем, во всяком случае, можно было рассчитывать на помощь.

Дверь закрылась, отсекая операторскую от вольера. Небольшой зал чем-то живо напоминал «пилотажку». Такой же терминал с креслом, только отсутствует лежак для эволэка, да прозрачное с одной стороны стекло открывало странный вид: белоснежная комната с мягкой обивкой, и спящий паренёк, весь в чёрном, с чёрными же змеями, впившимися в тело. Мягкий свет играет на смоляной коже костюма, ещё резче очерчивая силуэт. Только лицо в прозрачной маске сохранило пока естественный цвет, да пробивающиеся из-под шапочки рыжие волосы позволяют узнать близкого человека.

Александра устало рухнула на «трон», механически проверила показания. Всё хорошо. Данные отдельными ручейками текли в полудюжине окон на трёх мониторах: один, постоянно приковывающий взгляд, отображал физическое состояние подопечного, второй, замысловато рисовал картину происходящего в Океанесе, третий постоянно чертил бесконечные спирали ДНК невиданных существ. При желании, можно было детализировать любой интересующий нюанс, будь то давление крови в разных отделах сердца эволэка, или особенности строения мозга Верпы. Но сейчас желание было одно: чтобы родители парня как можно скорее ушли. А те, как назло, прилипли к стеклу, словно можно было докричаться до ушедшего из этой Вселенной сына, жадно впитывая каждый миг недолгой встречи.

Другого поведения ждать, конечно, было глупо, но их слепая вера раздражала, ведь чудес не бывает, хоть глотку себе сорви. Они не кричали во весь голос, нет, но их молчаливый призыв заполнял пустоту помещения. В звенящей тишине едва слышная, обычно, работа кондиционеров казалась оглушительным рёвом урагана. Предательница Амма, вместо того, чтобы заполнить пустоту беспрестанной болтовнёй и едкими шуточками, куда-то запропастилась. Мирра с мрачной миной на лице не произносила ни звука, замерев безжизненной статуей. Даже Николай Иванович, много чего повидавший на войне, и тот не вмешивался, понимая важность момента. Стоял чуть сзади, приобняв и сына, и его жену сразу. Загрубевший, но не потерявший человечность, он, как мог, поддерживал своих детей в эти трудные дни.

Размышления прервало собственное сознание, краешком заметив какое-то изменение. В чём оно заключалось, Полякова сразу и не поняла, только спустя несколько секунд различив причину вспыхнувшего беспокойства: Раткины ещё плотнее прижались к стеклу, их тела ещё больше задеревенели, состязаясь в неподвижности со стенами. Эволэк за стеклом резко подобрал ноги под себя, сел, просто танцевальным движением выгнул торс. Шея тянулась вверх, закрытые глаза и та же безмятежная улыбка. Он задышал часто и глубоко, словно старался выгнать из лёгких застоявшийся за недолгий сон воздух.

Александра, завороженная зрелищем пробуждения, всё же услышала нечленораздельный звук. Екатерина Вячеславовна уже не могла себя сдерживать, слёзы радости застилали глаза. Её сын жив и здоров, всё действительно хорошо.

Паренёк неуверенно поднялся на ноги и застыл боком к зрителям в неестественной позе: ноги под себя, руки словно схватились за невидимый столб. Суппорта под потолком в такт подвинулись, вобрав в себя излишки электрических жгутов.

Его всегда будил этот Свет. Каждый раз, через равные промежутки времени он проникал в толщу воды, вырывая у непроглядной тьмы глубин водоёма крошечную фигурку молодого хищника. Хитиновое тельце цеплялось за стебель камыша, инстинктивно ища спасение от врагов в самой гуще прибрежной растительности. Ещё одна ночь прошла удачно, снова судьба разминула его с вечно голодными крупными рыбами. Теперь он сам мог выбирать себе жертву, будь то малёк или, на худой конец, мельчайшие ракообразные, которых он фильтровал прямо из воды. Мелкая рыбёшка гораздо вкуснее, но гоняться за проворными стрелами крайне утомительно, лучше замереть на месте, и терпеливо ждать, пока колебания воды не подскажут правильный момент для смертоносного броска. Вилиан, едва заметно перебирая лапками, крался по стеблю ближе к поверхности, где в согретых лучами слоях жидкости так любили собираться и рачки, и рыбки.

Раткиных зрелище шокировало, но не перепугало до смерти, и то хорошо. Эволэк словно лез вверх по невидимому канату, совершая руками хорошо узнаваемые по спортивным занятиям движения, только вот в цепкий захват кистей каждый раз попадал бестелесный воздух. Достигнув эфемерной высоты, он застыл на месте, всё так же поджав под себя ноги. Не в силах больше слушать тишину Полякова кашлянула, заставив всех вздрогнуть:

— Хотя сознание Элана сейчас далеко, но моторика прорывается сюда, он реагирует на движения ментальной проекции тела в Океанесе. Условным днём он всегда в движении. Одна его часть охотится, плавает в воде, другая, пока ещё беспомощный птенец, в гнезде чистит пёрышки, ест то, что приносят «родители».

— Мы называем происходящее «пробоем». Это очень хороший признак, — сказала Мирра, по голосу чувствовалось — не лжёт. — Вот когда эволэк в Контакте лежит бревном — жди беды. А Лис вон какой живчик!

Раткина, слушая ободряющие вести, уже улыбалась сквозь слёзы. Она не собиралась строить иллюзии, понимала, что самое тяжёлое у её чада ещё впереди, но хорошее начало вселяло твёрдую надежду в благополучный исход.

Вилиан замер, весь охваченный непонятной тревогой. Инстинкт настойчиво требовал взглядом снова и снова прочёсывать водную муть слева от места засады. Странное это было чувство. Аура хищников ощущалась иначе, словно холодные лезвия зубов чуть тревожили тёплые воды, заставляя сливаться с растениями в единое целое, стараться не выдать себя ни движением, ни запахом. Их никогда не было видно в предательской глубине, но присутствие ощущалось столь ясно, что даже придонная тьма будто расступалась, открывая внутреннему взору смертоносные движения их гибких и сильных тел.

Но сейчас всё было иначе. Чьё-то пристальное внимание не давало покоя, но и не несло обычного предвестия жестокой расправы, заставляя ещё более опасаться за свою жизнь, ведь тёмный инстинкт может быть не только незаменимым помощником, но и убийцей.

Поляковой не надо было даже смотреть на показания мониторов, перемены в поведении подопечного она уловила, что называется, на слух. Малейшие изменения в наклоне головы и тела, чуть приоткрывшиеся веки, настороженность позы в целом, сказали ей больше, чем самые изощрённые электронные дешифраторы поведения.

— Он вас почувствовал?! Ёж противотанковый! — Любимое ругательство Элана её губы воспроизвели совершенно непроизвольно.

Она сорвалась с места, опрокинув на пол чашку давно остывшего кофе, стремглав преодолела расстояние, отделяющее её от стеклянной перегородки. Рассчитанная на очень серьёзное ударное воздействие иллюзорно хрупкая преграда не пропускала ни звук, ни вибрацию, и выдать присутствие сторонних наблюдателей не могла. Решение принимать всегда тяжело, но выгонять родителей подопечного — эта задача более чем непростая, и куратор не спешила, всё же надеясь на лучшее.