– Об Эмме разговор особый, – сухо ответилГрушин. – Там есть о чем поговорить! Но сначала о деле. Тебя вообщеинтересует Глюкиада или нет? – спросил, обиженно набычась, и Женя поняла,что настал миг, когда личное должно склониться перед общественным.

– Знаю, ты считаешь меня сухарем исапогом, – скромно начал Грушин и выставил ладонь, пресекая возможныевозражения. – И, по большому счету, ты права. Однако именно эти свойствамоей натуры помешали мне зарыдать над участью злополучного Артура Алфеева изаставили не поверить ни единому его слову или почти ни единому.

Понимаешь, я ведь уже видел его раньше: вобразе якобы шофера якобы Валерии Климовой. Приходил смирный, затюканный,знающий свое место мальчик. Шаркал ножкой, хлопал глазками – тише воды нижетравы. А тут вдруг ворвался этакий Родион Раскольников, мучимый раскаяниемотносительно убиенной старушки-процентщицы и сестры ея Лизаветы. Волосикидыбом, губоньки скачут, рученьки трясутся. Ну сильно, очень сильно переживал!Однако исповедь была построена безупречно, разве что немножко педалировал «слоника»и прочие страсти-мордасти. Ну ладно, слаб человек. Я даже несколькозасомневался в собственном сомнении. И «жучка» ему в авто пристроил не столькоиз врожденной подозрительности, сколько из чистой вредности, можете такженазвать ее профессионализмом.

– Как это пристроил «жучка»? – всплеснуларуками Женя. – У тебя что, карманы ими набиты? А почему я ничего незаметила?

– Не знаю! – искренно удивилсяГрушин. – Вот уж не знаю! Впрочем, ты с головой погрузилась в этотмистический триллер, который выдавал Артур, где тебе было обращать внимание напрозу жизни! Кстати, ты проморгала и второго «жучка», которого я подселил вквартиру Аделаиды, но Артур, похоже, что-то заподозрил, потому что все этичетверо суток (а он в своей холостяцкой квартире больше не появлялся, дневал иночевал в «Орхидее») мы с Мишей Сталлоне слушали его совершенно напрасно. А вот«жучок» в «Мазде» однажды поймал-таки муху. По сотовому.

До этого у Артура шли сплошь деловые беседы, иединственное, что меня держало настороже, – это что наш красавчик так и непошел в милицию. Дурень не сообразил: или я ему поверил и тогда обязательнопроверю, подал ли он заявление об исчезновении Аделаиды, или не поверил, азначит, буду удивляться – со всеми вытекающими отсюда последствиями.

– Получается, не настолько уж она боялась засобственную жизнь, наша Глюкиада, – не без некоторой обиды сказалаЖеня. – Получается, она просто использовала нас?

– Или побуждала к действию, – отозвалсяОлег. – Тут такой вопрос: почему она выбрала именно вас? Ведь ничуть не сомневалась,что завязывается смертельная игра, однако не пошла в настоящее, крутоеагентство, где ей дали бы такую охрану, что бояться практически было бы нечего,а к вам! Я ничего не хочу сказать, но ведь у тебя нет отряда боевиков, да,Грушин?

– У меня даже одного боевика нет, –сообщил Грушин. – Разве что Миша Сталлоне, который у нас и швец, и жнец, ина дуде игрец. Что поделаешь, цели и задачи у нас изначально не боевые –вернее, не были таковыми до последнего времени. А окружность, в которуювписываются все побудительные причины действий Аделаиды, очень, скажу тебе,широка, – настолько, что я предлагаю о единственной причине у нее прямоспросить, а пока…

– А пока рассказывай, что дальше было!

– Позавчера вечером Артур сел в машину – ивдруг дал сигнал пейджер. – Грушин хохотнул. – Я в таком замоте былиз-за вас, пропавших, что сначала даже за свой карман схватился: думал, это мнекто-то сообщение бросил. Тут, смотрю, Миша Сталлоне аж скачет в своем кресле:пошел, мол, звук, пошел!

Артур принял сообщение, чертыхнулся, схватилсвой сотовый и начал набирать номер. А дальше сами послушайте.

Он вставил кассету в магнитофон. Женя сделалаиспуганную гримасу, семафоря ладонями в сторону двери, но Грушин толькоодобрительно кивнул и прибавил звук.

– Алло? – послышался негромкий женскийголос, глухой и едва различимый.

– Это я, привет. – Артур.

– Милый мой! – Женский голос мгновенноприблизился: похоже, сначала говорившая просто прикрывала трубку платком. Атеперь ясно: Аделаида!

Женя только головой покачала: ну артистка.

– Что случилось? – Опять Артур,недовольно. – Мы же договорились.

– Ну не ворчи, мой дорогой мальчик. Я ужаснососкучилась, хотела услышать твой голос. Ты все-таки иногда позванивай, а томне, знаешь, до того одиноко на этой высоте!

– А ты ходи в деревню, гуляй. Подумаешь,каких-то три кэмэ.

– Хожу, гуляю. Там, кстати, очень недурноймагазин, даже киви продают, представляешь? Но в деревне так на меня смотрят.Знают и всех своих, и окрестных дачников, а я чувствую себя американскойшпионкой.

– А ты туда не ходи в шляпке с вуалеткой,только и всего. Платочек какой-нибудь, вместо туфелек на каблуках – галоши.Приглядись, в чем там ходят бабульки твоих лет, и нарядись соответственно.

Последовала пауза, словно у Аделаидыперехватило дыхание.

– Наглец! – вымолвила онанаконец-то. – Вернусь – выпорю.

– Ты сначала вернись.

– Ох, не говори.

В ее голосе зазвенели слезы, и Артур мгновенноперестал задираться:

– Ну ладно, мам, ну чего ты? Я же с тобой!

Женя прикрыла рот ладонью, словно боялась, чтоее изумленное восклицание может быть услышано не Аделаидой, так Артуром.

Вот так номер. Ну, Глюкиада, ну! Просто словнет. Да конечно! Они ведь с Артуром страшно похожи! Если бы Лерочка Климова неотравила Женю своим злословием, той и в голову не пришло бы увидеть всовершенно невинных отношениях всякие непристойности. Но Лера явно была неодинока. Похоже, Артура и его шалую мамочку даже забавляла ситуация, и они неспешили разуверять недоброжелателей.

Забавно, и в самом деле забавно!

– Ой, как хочется, чтобы ты и в самом деле былсо мной! – продолжала Аделаида. – Здесь бывает так тяжко, особенно поночам. Когда озеро под луной блестит. Все-таки неудачное место мы выбрали.

– Я так и думал, что это озеро будет тебе напсихику давить. Может, махнем оттуда, пока не поздно?

– А куда? На Линду? В Доскино? Но ведь ясно:если Грушин с Женечкой тебе не поверили, они будут эти мои дачи шерстить впервую очередь. А сидеть в курной избе в Киселихе… Нетушки, здесь хоть полныйкомфорт. Правда, зверьем иногда пованивает.

– Что, совхоз еще не скапутился? Ну ничего,когда приеду, в утешение выберем тебе какую-нибудь рыжуху на новый воротник илипалантин, как там это называется?