— Завтра утром я лечу в Бостон. Я должна закончить однодело.

— Какое дело?

— Освобождение. Мне нужно разорвать последнее звено,которое связывает меня с Майклом. — Тут, впервые за весь сеанс, Мариулыбнулась. — У нас был общий секрет, своего рода залог нашей любви. Яничего не предпринимала, потому что надеялась, что Майкл вернется ко мне, нотеперь я должна поехать туда и довести свое освобождение до конца.

— Ты действительно готова к этому?

— Абсолютно. — Она сказала это так убежденно, чтоФэй ей поверила.

— И ты… правда этого хочешь?

— Да.

— А что, если сказать Майклу, кто ты на самом деле, ипосмотреть, что он предпримет?

Мари вздрогнула, не то от испуга, не то от негодования.

— Нет, Фэй, никогда! Наша любовь умерла. Теперь междунами ничего нет и быть не может. — Она снова вздохнула и посмотрела належащие на коленях руки. — Кроме того, это будет несправедливо поотношению к Питеру.

— Сейчас ты должна думать только о том, что будетсправедливо по отношению к тебе — к Мари Адамсон.

— Именно поэтому я и улетаю в Бостон. Мне хочетсяверить, что после того, как я окончательно разделаюсь со своим прошлым, я смогуполюбить Питера по-настоящему. Он очень хороший человек, Фэй! Он так много дляменя сделал, а я…

— А ты не любишь его.

Эта мысль давно смущала Мари, но, пока она оставалась скрытав глубине ее души, она пугала ее не так сильно, как теперь, когда кто-топосторонний произнес роковые слова вслух. Вздрогнув, Мари вскинула голову.

— Да нет же, я люблю Питера! — воскликнула она сгорячностью.

— Но ты только что говорила…

— Нет, Фэй, я говорила не в этом смысле. Просто,просто… просто все это время между нами стоял Майкл.

— Это слишком похоже на предлог, на обычную отговорку.

— Не знаю, возможно… — Мари долго молчала, потомдобавила:

— В общем, меня все время что-то останавливало. Порой яуже готова была сделать последний шаг, но чего-то все равно не хватало. Должнобыть, подсознательно я продолжала ждать Майкла и поэтому не могла отдатьсясвоему чувству к Питеру целиком. Мне казалось, что я совершаю что-то… неправильное.

— Почему не правильное?

— Почему? — Мари задумалась. — Не знаю…Просто, когда я с Питером, у меня иногда появляется такое ощущение, что онсовсем меня не знает. Нет, Питер, безусловно, знает, что представляет собойМари Адамсон, потому что он создавал меня своими руками и в физическом плане, икак личность, но он понятия не имеет, каким человеком я была до аварии, чтолюбила, каких взглядов придерживалась.

— А разве ты не можешь рассказать ему об этом?

— Могу, но я не уверена, что ему хочется это знать.Питер умеет заставить меня почувствовать, что я любима, но мне кажется, что онделает это не ради меня.

— Да, — согласилась Фэй, — это, конечно, всеочень сложно. Под каждой крышей свои мыши.

— Да, примерно так, — кивнула Мари. — Но яуже говорила, что Питер очень хороший человек, и я не вижу никаких причин,которые помешали бы нам быть вместе.

— Вам ничто и не помешает, за исключением одного. Еслиты все-таки не любишь его…

— Но я люблю, люблю! — Мари так разволновалась,что даже привстала с кресла, но тут же опустилась обратно.

— Тогда расслабься, и пусть все идет своимчередом, — предложила Фэй. — Если возникнут какие-то проблемы, тывсегда можешь прийти ко мне и посоветоваться. Но сначала тебе надо разобраться,что ты на самом деле чувствуешь к Майклу.

— Поэтому-то я так спешу с этой поездкой в Бостон.После нее я буду совершенно свободна.

— Хорошо, поезжай. Только как вернешься — загляни комне еще раз. Договорились?

— Конечно! — воскликнула Мари, не скрывая своейрадости. Каждый визит к Фэй — будь то просто дружеская встреча или сеанспсихоанализа — приносил ей облегчение.

— Тогда удачи тебе…

Посмотрев на часы, Фэй с сожалением встала. Они проговорилибез малого полтора часа, и через час ей нужно было быть в университете, где Фэйвела курс лекций.

— Позвони, когда вернешься во Фриско. Думаю, я сумеювыкроить для тебя часок-другой.

— Обязательно, Фэй.

— Вот и отлично. И не забывай о себе, когда будешь вБостоне. Не давай прошлому терзать тебя. А если будут проблемы — звони мнепрямо оттуда.

Знать, что в любую минуту она может обратиться за помощью кФэй, было очень приятно, и Мари сразу почувствовала прилив уверенности, да и надуше у нее стало легче. Их беседа с Фэй многое расставила по своим местам, иМари чувствовала, что теперь ей будет легче объяснить все Питеру.

— …В Бостон? Но зачем, Мари? Я не понимаю…

Питер ужасно устал и был крайне раздражителен, что,вообще-то, случалось с ним нечасто. Но сегодняшний день выдался очень нелегким.Он провел три сложные операции, а в промежутке между ними ему пришлось присутствоватьна совещании, где обсуждалось строительство нового медицинского центра. Нет,напрасно он согласился стать членом комиссии, консультировавшей архитекторов повсем специальным вопросам, относящимся к медицине. Можно подумать, что у негомало других дел!

— По-моему, — добавил он, с трудом сдерживаяочередной приступ раздражения, — эта твоя поездка — просто глупость.

— Ничего подобного, — отрезала Мари. — Как тыне понимаешь, что я должна поехать! Мне это необходимо. Прошлое почти отпустиломеня, осталось сделать только последнее маленькое усилие.

— Я в этом не уверен. — Питер покачалголовой. — Когда мы чуть не столкнулись с тем «Ягуаром», ты закатилаполуторачасовую истерику. Ты еще не готова, Мари, и сама это знаешь, но вместотого, чтобы договориться с Фэй о дополнительных сеансах, ты срываешься с местаи несешься через всю страну… Зачем?

— Этого я не могу тебе сказать, — серьезноответила Мари. — Но это очень важно для меня.

На его лице отразилось недоверие, и Мари с горячностьюдобавила:

— Ты должен поверить мне, Питер! Поездка окончательноосвободит меня. Я, видишь ли, оставила незаконченным одно дело… Можешь считатьменя глупой, суеверной, какой угодно, но для меня это почти символический акт.Я вернусь послезавтра…

— Я вовсе не считаю тебя глупой, — проворчалПитер. — И все равно тебе не следовало…

— Я должна, — повторила она тихо, но в ее голосезвучала такая решимость, что Питер, который собирался сказать что-то еще,только вздохнул и откинулся на спинку дивана.