– Ты говоришь – что-то кончается, – медленнопродолжала Эитнэ. – Неправда. Есть вещи, которые никогда не кончаются. Тыговоришь о выживании? Я борюсь за выживание. Потому что Брокилон жив благодарямоей борьбе, ибо деревья живут дольше людей, только надо защищать их от вашихтопоров. Ты говоришь мне о королях и князьях. Кто они? Те, которых я знаю, этобелые скелеты в некрополях Крааг Ана, там, в глубине леса. В мраморныхсаркофагах, на кучах золотого металла и блестящих камушков. А Брокилон жив,деревья шумят над руинами дворцов, корни разрывают мрамор. А Брокилон жив.Помнит ли твой Вензлав, кем были те короли? Помнишь ли ты, Гвинблейдд? А еслинет, то как можешь утверждать, будто что-то кончается? Откуда знаешь, комупредназначена гибель, а кому вечность? Что дает тебе право говорить оПредназначении? Ты хотя бы знаешь, что такое Предназначение?

– Нет, – согласился он. – Не знаю. Но…

– Если не знаешь, – прервала она, – тоникакое «но» уже не поможет. Ты не знаешь. Просто: не знаешь.

Она замолчала, коснулась рукой лба, отвернулась.

– Когда много лет назад ты был здесь впервые, –снова заговорила она, – ты тоже не знал. А Моренн… Моя дочь… Геральт,Моренн мертва. Она погибла на Ленточке, защищая Брокилон. Я не узнала ее, когдаее принесли. Лицо было размозжено копытами ваших лошадей. Предназначение? Исегодня ты, ведьмак, который не мог дать Моренн ребенка, приводишь ее ко мне,Дитя Старшей Крови. Девочку, которая знает, что такое Предназначение. Нет, этоне то знание, которое нравилось бы тебе, которое ты мог бы принять. Онапопросту верит. Повтори, Цири, повтори то, что ты сказала мне, прежде чем вошелэтот ведьмак, Геральт из Ривии, Белый Волк. Ведьмак, который не знает. Повтори,Дитя Старшей Крови.

– Уважаем… Благородная госпожа, – проговорила Цириломающимся голосом. – Не задерживай меня здесь. Я не могу… Я хочу… домой.Я хочу вернуться домой с Геральтом. Я должна… С ним…

– Почему с ним?

– Потому что он… Он – мое Предназначение.

Эитнэ повернулась. Она была очень бледна.

– И что ты скажешь, Геральт?

Он не ответил. Эитнэ хлопнула в ладоши. В дупло дуба, словнодух из царящей снаружи ночи, вошла Браэнн, неся обеими руками огромныйсеребряный кубок. Медальон на шее ведьмака начал быстро и ритмично дрожать.

– И что ты скажешь, Геральт? – повториласереброволосая дриада, вставая. – Она не хочет оставаться в Брокилоне!

Она не желает быть дриадой! Она не хочет заменить мнеМоренн, хочет уйти, уйти за своим Предназначением! Так, Дитя Старшей Крови? Тыименно этого хочешь?

Цири, не поднимая головы, кивнула. Ее плечи задрожали.Ведьмак не выдержал.

– Зачем ты издеваешься над ребенком, Эитнэ? Ведь черезминуту ты дашь ей отпить Воды Брокилона, и ее желание перестанет что-либозначить. Зачем ты это делаешь? В моем присутствии?

– Хочу показать, что такое Предназначение. Доказатьтебе, что ничто не кончается, а только еще начинается.

– Нет, Эитнэ, – сказал Геральт, вставая. –Прости, но я не намерен смотреть. Ты зашла дальше, чем следовало,Повелительница Брокилона, намереваясь подчеркнуть пропасть, разделяющую нас.Вы, Старший Народ, любите повторять, что вам-де чужда ненависть, что эточувство присуще исключительно людям. Неправда. Вы знаете, что такое ненависть,и умеете ненавидеть, только проявляете это немного иначе, мудрее и не такбурно. Но, возможно, потому и более жестоко. Я принимаю твою ненависть, Эитнэ,от имени всех людей. Я заслужил ее. Меня огорчила судьба Моренн.

Дриада не ответила.

– И это – ответ Брокилона, который я должен передатьВензлаву из Бругге, верно? Предостережение и вызов? Зримое доказательстводремлющей меж ваших Древ Ненависти и Силы, по воле которых через минутучеловеческое дитя выпьет стирающий память яд, приняв его из рук другогочеловеческого ребенка, психику и память которого вы уже изменили? И такой ответдолжен отнести Вензлаву ведьмак, который знает и любит обоих детей? Ведьмаквиновен в смерти твоей дочери? Хорошо, Эитнэ, будь по-твоему. Вензлав услышиттвой ответ, услышит мой голос, увидит мои глаза и все по ним прочтет. Ноглядеть на то, что здесь сейчас произойдет, я не обязан. И не желаю.

Эитнэ продолжала молчать.

– Прощай, Цири. – Геральт опустился на колени,прижал к себе девочку. Плечи Цири задрожали еще сильнее. – Не плачь. Ты жезнаешь, что ничего дурного с тобой здесь случиться не может.

Цири хлюпнула носом. Ведьмак встал.

– Прощай, Браэнн, – бросил он младшей издриад. – Будь здорова и береги себя. Выживи, Браэнн, живи так же долго,как и твое дерево. Как Брокилон. И вот еще что…

– Да, Гвинблейдд? – Браэнн подняла голову, и в ееглазах что-то влажно блеснуло.

– Легко убивать из лука, девочка. Так легко спуститьтетиву и думать: мол, это не я, не я, а стрела. На моих руках нет крови тогомальчика. Его убила стрела, а не я. Но стреле ничего не снится по ночам. Пустьи тебе ничего не снится по ночам, голубоглазая дриада. Прощай, Браэнн.

– Мона… – невнятно произнесла Браэнн. Кубок,который она держала в руках, дрожал, по переполняющей его прозрачной жидкостишла рябь.

– Что?

– Мона, – простонала она. – Я – Мона. ГоспожаЭитнэ! Я…

– Довольно! – резко бросила Эитнэ. –Довольно! Держи себя в руках, Браэнн.

Геральт сухо засмеялся.

– Вот оно, твое Предназначение, Лесная Госпожа. Яуважаю твое упорство и твою борьбу. Но знаю, скоро ты будешь бороться одна.Последняя дриада Брокилона, посылающая на смерть девочек, которые помнят своинастоящие имена. И все-таки я желаю тебе счастья, Эитнэ. Прощай.

– Геральт, – шепнула Цири, по-прежнему сидянеподвижно с опущенной головой. – Не оставляй меня… одну…

– Белый Волк, – сказала Эитнэ, обнимая ссутулившиесяплечи девочки. – Тебе обязательно надо было ждать, пока она попросит?Попросит, чтобы ты оставался с нею до конца? Почему ты бросаешь ее в такоймомент? Оставляешь одну? Куда ты собираешься бежать, Гвинблейдд? И от чего?

Цири еще больше наклонила голову. Но не расплакалась.

– До конца, – кивнул ведьмак. – Хорошо, Цири.Ты не будешь одинока. Я буду с тобой. Не бойся ничего.

Эитнэ взяла кубок из дрожащих рук Браэнн, подняла его.

– Ты умеешь читать Старшие Руны, Белый Волк?

– Умею.