– Никому не уйти от Предназначения.

Все повернули головы при звуке этого голоса. Тихого, нозвучного, твердого, решительного. Голоса, требующего послушания, не признающеговозражений. Браэнн поклонилась. Геральт опустился на одно колено.

– Госпожа Эитнэ…

Повелительница Брокилона была одета в просторное, легкое,светло-зеленое платье. Как большинство дриад, она была невысока и худощава, ногордо посаженная голова, лицо с серьезными, резкими чертами и решительный рот,казалось, делали ее выше и значительнее. Ее волосы и глаза были цветарасплавленного серебра.

Она вошла в шалаш в сопровождении двух молодых дриад,вооруженных луками. Молча кивнула Браэнн, и та тут же схватила Цири за руку ипотянула к выходу, низко наклонив голову. Цири шагала напряженно и неловко,бледная, онемевшая. Когда она проходила мимо Эитнэ, сереброволосая дриадабыстрым движением взяла ее за подбородок, приподняла, долго глядела девочке вглаза. Геральт видел, что Цири дрожит.

– Иди, – наконец сказала Эитнэ. – Иди, дитя.Не бойся. Ты уже не можешь изменить своего Предназначения. Ты – в Брокилоне.

Цири послушно поплелась за Браэнн. На выходе повернулась.Ведьмак увидел, что у нее дрожат губы, а в зеленых глазах блестят слезы. Но несказал ни слова. Продолжал стоять на колене, склонив голову.

– Встань, Гвинблейдд. Приветствую тебя.

– Приветствую тебя, Эитнэ, Повелительница Брокилона.

– Я снова имею удовольствие принимать тебя в моем Лесу.Хоть и являешься ты сюда без моего согласия и ведома. Входить в Брокилон безмоего согласия рискованно, Белый Волк. Даже для тебя.

– Я прибыл в качестве посла.

– Ах… – слабо улыбнулась дриада. – Так вототкуда твоя смелость, которую я не хотела бы называть другим, не столь приятнымсловом. Геральт, неприкосновенность послов – обычай, принятый у людей. Я его непризнаю. Я не признаю ничего человеческого. Все человеческое мне чуждо. Здесь –Брокилон.

– Эитнэ…

– Молчи, – прервала она, не повышая голоса. –Я приказала тебя отпустить. Ты выйдешь из Брокилона живым. Не потому, что тыпосол. По другим причинам.

– Тебя не интересует, чей я посол? Откуда пришел, отчьего имени?

– Откровенно говоря, нет. Здесь Брокилон. Ты пришелизвне, из мира, до которого мне нет дела. Чего ради мне терять время навыслушивание послов? Что мне любые предложения, любые ультиматумы, придуманныетеми, кто мыслит и чувствует иначе, чем я? Какое мне дело, что думает корольВензлав?

Геральт удивленно покачал головой.

– Откуда ты знаешь, что я пришел от Вензлава?

– Это же ясно, – усмехнулась дриада. –Эккехард слишком глуп. Эрвилл и Вираксас чересчур сильно меня ненавидят.Владения других с Брокилоном не соприкасаются.

– Ты многое знаешь о том, что происходит вне Брокилона,Эитнэ.

– Я знаю очень много, Белый Волк. Это привилегия моеговозраста. Теперь же, если позволишь, я хотела бы завершить одно дело. Тотмужчина с внешностью медведя, – дриада перестала улыбаться и взглянула наФрейксенета, – твой друг?

– Мы знакомы. Когда-то я его расколдовал.

– Проблема в том, – холодно сказала Эитнэ, –что я не знаю, как с ним быть. Не могу же я сейчас приказать его добить. Япозволила бы ему выздороветь, но он создает опасность. На фанатика он не похож.Значит, охотник за скальпами. Я знаю, Эрвилл платит за каждый скальп дриады. Непомню сколько. Впрочем, цена возрастает пропорционально падению ценности денег.

– Ошибаешься. Он – не ловец скальпов.

– Зачем же полез в Брокилон?

– Искать девочку, которую поручили его присмотру. Онрисковал жизнью, чтобы отыскать ее.

– Очень глупо, – холодно бросила Эитнэ. – Этодаже трудно назвать риском. Он шел на верную смерть и жив только благодарялошадиному здоровью и выносливости. Что же до ребенка, то она уцелела случайно.Мои девочки не стреляли, так как думали, что это пак или лепрекаун.

Она снова взглянула на Фрейксенета, и Геральту показалось,что ее губы как бы помягчели.

– Ну хорошо. Отметим как-нибудь этот день.

Она подошла к подстилке из лапника. Сопровождавшие ее дриадыприблизились тоже. Фрейксенет побледнел и съежился, хоть и не стал от этогоменьше.

Эитнэ долго смотрела на него, слегка щуря глаза.

– У тебя дети есть? – спросила наконец. – Я стобой говорю, дубина.

– А?

– Кажется, я выражаюсь ясно.

– Я не… – Фрейксенет отхаркался, закашлял. –Я не женат.

– Меня не интересует твоя семейная жизнь. Я хочу знать,в состоянии ли ты что-либо выскрести из своих ожиревших чресел. О ВеликоеДрево! Ты хоть одну женщину сделал беременной?

– Э-э-э… Да… Да, госпожа, но…

Эитнэ небрежно махнула рукой и повернулась к Геральту.

– Он останется в Брокилоне. До полного выздоровления иеще некоторое время. Потом… Пусть идет куда хочет.

– Благодарю тебя, Эитнэ, – поклонилсяведьмак. – А… девочка? Как с ней?

– Почему ты спрашиваешь? – Дриада взглянула нанего своими холодными серебряными глазами. – Ты же знаешь.

– Она не обычная деревенская девочка. Она – княжна.

– Это не производит на меня впечатления. Никакойразницы.

– Послушай…

– Ни слова больше, Гвинблейдд.

Он замолчал, прикусив губу.

– Что с моей миссией?

– Я выслушаю тебя, – вздохнула дриада. – Нет,не из любопытства. Просто ради того, чтобы ты мог явиться к Вензлаву и получитьплату, которую он тебе, вероятно, обещал за то, что ты доберешься до меня. Ноне сейчас, сейчас я буду занята. Придешь вечером к моему Дереву.

Когда она вышла, Фрейксенет приподнялся на локте, застонал,кашлянул, плюнул на ладонь.

– О чем это она, Геральт? Почему я должен здесьоставаться? И что она имела в виду, когда говорила о детях? Во что ты менявпутал, а?

Ведьмак сел.

– Сохранишь голову, Фрейксенет, – сказал онутомленно. – Станешь одним из немногих, которые выбрались отсюда живыми,по крайней мере за последнее время. И станешь отцом маленькой дриады. Может,нескольких.