– Прекрати, барон.

Фрейксенет застонал, попытался сесть, но из этого ничего невышло.

– Накрылось мое баронство, – засопел он. –Бароном я был в Хамме. А теперь я что-то вроде воеводы у Эрвилла в Вердэне. Тоесть тоже был. Даже если я как-то выкарабкаюсь отсюда, в Вердэне мне уже местане будет, разве что на эшафоте. Именно от меня и охраны сбежала эта маленькаяшельма, Цирилла. Думаешь, я что, по собственной охоте отправился сам-третей вБрокилон? Нет, Геральт, я тоже сбежал, на милость Эрвилла я рассчитывать мог,только если б вернул ее. Ну и наткнулись мы на треклятых духобаб, или бабодух,хрен знает, как и называть… Если б не ты, точно подох бы я в той яме. Ты сноваспас меня. Это Предназначение, ясно как солнце.

– Преувеличиваешь.

Фрейксенет покрутил головой и повторил:

– Предназначение. Должно быть, наверху записано, что мыснова встретимся, ведьмак, и снова именно ты спасешь мою шкуру. Я помню, обэтом поговаривали в Хамме после того, как ты снял тогда с меня тамошний птичийнаговор.

– Случайность, – холодно сказал Геральт. – Случайность,Фрейксенет.

– Какая там случайность. Черт, ведь если бы не ты, я досих пор ходил бы, наверно, в бакланах…

– Ты был бакланом? – возбужденно крикнулаЦири. – Настоящим бакланом? Птицей с клювом и перьями?

– Был, – осклабился барон. – Заколдовала меняодна… девка… Мать ее… Из мести.

– Наверно, ты не дал ей меха, – заметила Цири,сморщив нос. – На эту, ну… муфту.

– Была другая причина, – слегка покраснелФрейксенет и грозно зыркнул на девочку. – А тебе-то какое дело, ты,малышня?

Цири состроила обиженную мину и отвернулась.

– Так, – откашлялся Фрейксенет. – На чем я…Ага, на том, как ты расколдовал меня в Хамме. Если бы не ты, Геральт, осталсябы я бакланом до конца дней своих, летал бы вокруг озера и обрывал ветки, льстясебя надеждой, что меня спасет фуфайка из крапивного лыка, которую выткала моясестренция с упорством, достойным лучшего применения. Черт, как вспомню туфуфайку, так сразу охота кого-нибудь треснуть. Эта идиотка…

– Не надо так, – усмехнулся ведьмак. – У неебыли самые лучшие намерения. Просто ее неверно проинформировали. Вот и все. Оснятии заклятий кружит масса бессмысленных мифов. Тебе еще повезло, Фрей. Онамогла велеть тебе нырнуть в кипящее молоко. Слышал я о таком случае. Одежда ввиде фуфайки из крапивы не очень помогает, хотя, с другой стороны, и маловредит здоровью.

– Ну, может, и правда. Может, я слишком много требую отнее. Элиза всегда была недалекой, с детства глупой и красивой, действительно,чудный материал на жену какого-нибудь короля.

– Что такое чудный материал? – спросилаЦири. – И почему на жену?

– Не лезь, шпань, я же сказал. Да, Геральт, повезломне, что ты тогда объявился в Хамме. И что зятюшка-король согласился потратитьпарочку-другую дукатов, которых ты потребовал за то, чтобы снять заклятие.

– Знаешь, Фрей, – сказал Геральт, еще ширеулыбаясь, – весть об этом разошлась широко!

– Истинная версия?

– Не совсем. Во-первых, тебе добавили десяток братьев.

– Надо же! – Барон приподнялся на локте,раскашлялся. – Стало быть, с Элизой вместе нас было двенадцать душ? Ну иидиотизм! Моя мамуля не была крольчихой.

– Это не все. Решили, что баклан малоромантичен.

– Оно и верно. Ничего в нем нет романтичного. –Барон поморщился, ощупывая грудь, обвязанную лыком и кусками бересты. –Так во что я был заколдован, если верить россказням?

– В лебедя. То есть в лебедей. Потому как вас былоодиннадцать штук, не забывай.

– А чем, черт побери, лебедь романтичнее баклана?

– Не знаю.

– Я тоже не знаю. Но могу поспорить, что в рассказеименно Элиза сняла с меня чары при помощи ее жуткого мешка из крапивы.

– Выиграл. А что с Элизой?

– У нее чахотка, бедняжки. Долго не протянет.

– Печально.

– Печально, – равнодушно подтвердил Фрейксенет,глядя в сторону.

– Вернемся к чарам. – Геральт оперся спиной остену из переплетенных, пружинящих ветвей. – Рецидивов не бывает? Перья нерастут?

– Слава богам, нет, – вздохнул экс-барон. –Все в порядке. Единственное, что у меня осталось от тех времен, так это любовьк рыбе. Нет для меня, Геральт, лучшей жратвы, чем рыба. Иногда я на зареотправляюсь к рыбакам на пристань, и пока они отыщут для меня что-нибудьблагородное, я хапну одну-две горстки уклеек, прямо из садка, парочку пескарей,ельца или головля… Шик, не жратва.

– Он был бакланом, – медленно проговорила Цири,глядя на Геральта, – а ты его расколдовал. Ты умеешь колдовать?

– Ну ясно же, – сказал Фрейксенет, – умеет.Какой ведьмак не умеет?

– Ведь… Ведьмак?

– Ты не знала, что это ведьмак? Великий Геральт Рив?Хотя, верно, откуда тебе, такой малышке, знать, кто такой ведьмак? Теперь не точто прежде. Теперь ведьмаков мало, почти и не осталось. Вероятно, ты никогда вжизни не видела ведьмаков?

Цири медленно покачала головой, не спуская с Геральта глаз.

– Ведьмак, девочка, это… – Фрейксенет осекся ипобледнел, видя входящую в шалаш Браэнн. – Нет, нет, не хочу! Не дамничего себе вливать в горло, никогда, никогда больше! Геральт. Скажи ей!

– Успокойся.

Браэнн не удостоила Фрейксенета даже мимолетным взглядом.Сразу подошла к Цири, сидевшей на корточках рядом с ведьмаком.

– Пошли, – сказала она. – Пошли, малышня.

– Куда? – скривилась Цири. – Не пойду. Я хочус Геральтом.

– Иди, – через силу улыбнулся ведьмак. –Поиграешь с Браэнн и молодыми дриадами. Они покажут тебе Дуэн Канэлли…

– Она не завязывала мне глаза, – очень медленнопроговорила Цири. – Когда мы сюда шли, она не завязала мне глаза. Тебезавязала. Чтобы ты не мог сюда больше попасть, когда уйдешь. Это значит…

Геральт взглянул на Браэнн. Дриада пожала плечами, потомобняла и прижала к себе девочку.

– Это значит… – Голос Цири вдруг сломался. –Это значит, что я отсюда не уйду? Да?