Он снова засмеялся, подложил руки под голову, глядя назвезды, помигивающие из-за ветвей над их головами.

– Жил-был… кот, – начал он. – Такой обычный,полосатый мышелов. И однажды этот кот пошел один-одинешенек на дальнюю прогулкув страшенный темный лес. Ну шел он, шел… шел… шел…

– Ты не думай, – проворчала Цири, прижимаясь кнему, – что я усну, прежде чем он дойдет.

– Тихо, малышня. Да… Шел он, значит, шел и встретиллису. Рыжую лису.

Браэнн вздохнула и легла рядом с ведьмаком, по другуюсторону, тоже легонько прижавшись к нему.

– Ну, – Цири потянула носом. – Рассказывайже, что было дальше.

– Посмотрела лиса на кота. Кто ты? – спрашивает.Кот отвечает: кот. Ха-ха, сказала лиса, и не боишься ты, кот, один-то по лесубродить? А если вдруг король отправится на охоту, то как? С собаками, сзагонщиками на конях? Говорю тебе, кот, говорит лиса, охота – это страшная бедадля таких, как ты и я. У тебя шубка, у меня шубка, ловчие никогда не пропускаюттаких, как мы, потому что у ловчих есть невесты и любовницы, а у тех лапкимерзнут и шеи, вот и делают из нас воротники и муфты этим девчонкам.

– Что такое муфты? – спросила Цири.

– Не прерывай! И добавила лиса: я, кот, знаю, как ихперехитрить, у меня против таких охотников тысяча двести восемьдесят шестьспособов, такая я хитрая. А у тебя, кот, сколько способов против ловчих?

– Ах какая прекрасная сказка, – сказала Цири,прижимаясь к ведьмаку еще крепче. – Ну рассказывай же, что ей кот-то?

– Ага, – шепнула с другой стороны Браэнн. –Кот-то чего?

Ведьмак повернул голову. Глаза дриады блестели, рот былполуоткрыт, и язычком она облизывала губы. «Ясно, – подумал он. –Маленькие дриады тоскуют по сказкам. Как и маленькие ведьмаки. Потому что и теми другим редко кто рассказывает сказки на сон грядущий. Маленькие дриады засыпают,вслушиваясь в шум деревьев. Маленькие ведьмаки засыпают, вслушиваясь в больмышц. У нас тоже горели глаза, как у Браэнн, когда мы слушали сказки Весемиратам, в Каэр Морхене… Но это было давно… Так давно…»

– Ну, – не выдержала Цири. – Что дальше?

– А кот в ответ: у меня нет никаких способов. Я умеютолько одно – шмыг на дерево. Этого достаточно, как ты думаешь? Ну лиса в смех.Эх, говорит, ну и глупец же ты. Задирай свой полосатый хвост и удирай быстрее,погибнешь здесь, если тебя ловцы окружат. И вдруг тут ни с того ни с сего какзатрубят рога! Да как выскочат из кустов охотники! Увидели кота с лисой – и наних!

– Ой-ей, – хлюпнула носом Цири, а дриада резкопошевелилась.

– Тише. И ну кричать да верещать, давайте, орут, сдеремс них шкуры! На муфты их, на муфты! И начали травить собаками лису и кота. Акот шмыг на дерево, по-кошачьи. На самую макушку. А собаки лису цап! Не успеларыжая воспользоваться ни одним из своих хитрых способов, как, глянь, ужепревратилась в воротник. А кот с макушки дерева намяукал и нафыркал на этихохотников, и они ничего не могли ему сделать, потому что дерево было высокое,ну прямо до неба. Постояли они внизу, постояли, побранились да и ушли ни с чем.И тогда кот слез с дерева и спокойно вернулся домой.

– И что дальше?

– А ничего. Тут и сказке конец.

– А мораль? – спросила Цири. – У сказоквсегда бывает мораль, разве нет?

– Чего? – отозвалась Браэнн, сильнее прижимаясь кГеральту. – Что такое мораль?

– У хорошей сказки всегда бывает мораль, а у плохой нетморали, – проговорила Цири убежденно и при этом в который раз хлюпнуланосом.

– Это была хорошая, – зевнула дриада. –Значит, у нее есть то, что должно быть. Надобно было, кроха, перед игерном надерево лезть, как тот умный котяра. Не размышлять, а сразу – пшшш – на дерево.Вот тебе и вся мораль. Выжить! Не даться!

Геральт тихо засмеялся.

– В дворцовом парке деревьев не было, Цири? В Настроге?Вместо Брокилона могла бы влезть на дерево и сидеть там, на самой макушке, покау Кистрина не прошла бы охота жениться.

– Смеешься?

– Ага.

– Тогда знаешь что? Не люблю тебя.

– Это ужасно, Цири. Ты поразила меня в самое сердце.

– Знаю, – поддакнула она серьезно, потянув носом,а потом крепко прижалась к нему.

– Спи спокойно, Цири, – проворчал он, вдыхая еемилый воробьиный аромат. – Спи спокойно, девочка. Спокойной ночи, Браэнн.

– Dearme, Gwynbleidd.

Брокилон шумел над их головами миллиардами ветвей и сотнямимиллиардов листьев.

На следующий день они добрались до Деревьев. Браэннопустилась на колени, наклонила голову. Геральт почувствовал, что долженсделать то же. Цири удивленно вздохнула.

Деревья – в основном дубы, тисы и гикори – были по несколькусажен в обхвате. Определить их высоту было невозможно, так далеко в небоуходили их кроны. Даже те места, где могучие, искривленные корни переходили вровный ствол, возвышались далеко над их головами. Здесь можно было идти быстрее– гиганты росли редко, а в их тени не выдерживало ни одно растение, почвупокрывал лишь ковер из преющих листьев.

Можно было идти быстрее, но они шли медленно. Тихо. Склонивголовы. Здесь, меж Деревьев, они были маленькими, ничего не значащими,несущественными. Даже Цири молчала – за полчаса не произнесла ни слова.

Через час они миновали полосу Деревьев и снова погрузились вдолины, во влажные буковины.

Насморк докучал Цири все больше, у Геральта не было носовогоплатка; но ему надоело ее бесконечное хлюпанье, и он научил ее сморкаться припомощи пальцев. Девочке это страшно понравилось. Глядя на ее улыбку и блестящиеглаза, ведьмак был уверен, что ее радует мысль о том, как вскоре она сможетпохвастаться новым фокусом во время торжественного пира при дворе или аудиенциизаморского посла.

Браэнн вдруг остановилась, повернулась.

– Gwynbleidd, – сказала она, снимая зеленыйплаток, обмотанный вокруг локтя. – Иди сюда. Я завяжу тебе глаза. Такнадо.

– Знаю.

– Я тебя поведу. За руку.

– Нет, – запротестовала Цири. – Я поведу.Браэнн?

– Хорошо, малышка.

– Геральт?

– Да?

– Что значит Гвин… блейдд?