– Чего? Стать племенным производителем?

– Называй как хочешь. Выбор у тебя ограниченный.

– Понимаю, – буркнул барон и сладострастноулыбнулся. – Ну что ж, видывал я пленных, работающих на рудниках икопающих каналы. Из двух зол предпочитаю… Лишь бы сил достало. Их тут немало…

– Перестань глупо лыбиться, – поморщилсяГеральт. – Ишь, размечтался. Пусть тебе не снятся почести, музыка, вино,опахала и рой влюбленных дриад. Будет одна, может, две. И никакого обожания. Кэтому они отнесутся вполне по-деловому. А к тебе самому – еще больше.

– Им это не доставляет удовольствия? Надеюсь, огорчениятоже?

– Не будь ребенком. В этом смысле они ничем неотличаются от женщин. Во всяком случае, физически.

– То есть?

– От тебя зависит, будет ли это для дриады радостью илиже огорчением. Но интересовать ее будет только результат. Твоя особа – вопросвторостепенный. Не ожидай благодарности. Кстати, ни в коем случае не пытайсячто-либо делать по собственной инициативе.

– Собственной… чего?

– Если после содеянного встретишь ее утром, –терпеливо объяснил ведьмак, – поклонись, но, черт побери, без улыбочек илиподмигиваний. Дриады воспринимают это чрезвычайно серьезно. Если она улыбнетсяили подойдет сама, можешь с ней поболтать. Лучше всего о деревьях. А если неразбираешься в деревьях, то о погоде. Но ежели она прикинется, будто тебя невидит, держись подальше. От других дриад тоже. И не давай волю рукам. Дриады,которые не готовы, такие игры не воспринимают. Коснешься – и получишь ножом.Они не поймут твоих намерений.

– А ты, гляжу, в курсе их брачных обычаев, –усмехнулся Фрейксенет. – Случалось?

Ведьмак смолчал. У него перед глазами стояла красивая,стройная дриада, ее бесстыдная улыбка. Vatt'ghern, bloede caerme. Ведьмак, надоже! Вот не повезло! Ты кого привела, Браэнн? К чему он нам? Никакой корысти отведьмака…

– Геральт?

– Что?

– А княжна Цирилла?

– О княжне забудь. Из нее получится дриада. Черездва-три года она всадит стрелу в глаз собственному брату, если тот попытаетсявойти в Брокилон.

– Чертов зуб! – выругался Фрейксенет,поморщившись. – Эрвилл взъярится. Слушай, Геральт, а нельзя ли…

– Нельзя, – перебил Геральт. – Даже непытайся. Из Дуэн Канэлли ты живым бы не вышел.

– Значит, девочка потеряна.

– Для вас – да.

Деревом Эитнэ был, конечно же, дуб. Точнее – три сросшихсякомлями дуба, все еще зеленых, безо всяких признаков увядания, хотя Геральтопределил их возраст лет в триста, не меньше. Внутри дубы были пустые, а дуплобыло размером с большую комнату, потолок которой конусом уходил вверх. Внутридупло освещалось некоптящим светильником и было превращено в скромное, удобное,далеко не примитивное жилище.

Эитнэ стояла посреди комнаты на коленях на чем-то вродеволокнистого мата. Перед ней, прямая и неподвижная, словно окаменевшая, сиделана подогнутых ногах Цири, умытая и вылеченная от насморка, широко раскрывшая огромныезеленые глаза. Ведьмак обратил внимание на то, что ее личико теперь, когда снего сошла грязь и сбежала гримаса зловредного дьяволенка, оказалось довольноприятным.

Эитнэ медленно и заботливо расчесывала длинные волосыдевочки.

– Входи, Гвинблейдд. Присаживайся.

Он сел, предварительно церемонно преклонив одно колено.

– Отдохнул? – спросила дриада, не глядя на него ипродолжая расчесывать девочку. – Когда намерен отправиться в обратныйпуть? Как насчет завтрашнего утра?

– Как прикажешь, – холодно ответил он. –Достаточно одного твоего слова, Повелительница Брокилона, и я перестанураздражать тебя своим присутствием в Дуэн Канэлли.

– Геральт, – Эитнэ медленно повернулаголову. – Не пойми меня превратно. Я тебя знаю и уважаю. Знаю, что ты ниразу не обидел ни дриады, ни русалки, ни сильфиды или нимфы, совсем наоборот,тебе случалось вставать на их защиту, спасать им жизнь. Но это ничего неменяет. Нас разделяет слишком многое. Мы принадлежим разным мирам. Я не хочу ине могу делать исключений. Ни для кого. Не стану спрашивать, понимаешь ли ты,поскольку знаю, что понимаешь. Я спрашиваю, одобряешь ли ты такое положение?

– А что это изменит?

– Ничего. Но я хочу знать.

– Одобряю. А как с ней? С Цири? Она тоже принадлежитиному миру.

Цири испуганно взглянула на него, потом подняла глаза надриаду. Эитнэ улыбнулась.

– Теперь уже ненадолго.

– Прошу тебя, Эитнэ, подумай.

– О чем?

– Отдай ее мне. Пусть вернется. В мир, которомупринадлежит.

– Нет, Белый Волк, – дриада снова погрузила гребеньв пепельные волосы девочки. – Не отдам. Кто-кто, а ты-то должен этопонять.

– Я?

– Ты. И до Брокилона доходят вести извне. Вести онекоем ведьмаке, который за оказанные услуги порой требует странных клятв.«Дашь мне то, чего не ожидаешь застать дома». «Дашь мне то, что уже имеешь, ноо чем не знаешь». Звучит знакомо? Ведь с некоторых пор вы таким образомпытаетесь направлять Предназначение, ищете мальчиков, которым судьбой показаностать вашими преемниками, хотите спасти себя от вымирания и забвения. Отнебытия. Почему же ты удивляешься мне? Я забочусь о судьбе дриад. Думаю, этосправедливо? За каждую убитую людьми дриаду – одна ваша девочка.

– Задержав ее, ты вызовешь враждебность и стремлениеотомстить, Эитнэ. Всколыхнешь застарелую ненависть.

– В человеческой ненависти для меня нет ничего нового.Ничего, Геральт. Я не отдам ее. Тем более что она – здоровый ребенок. Последнеевремя такое случается нечасто.

– Нечасто?

Дриада уставилась на него своими огромными серебристымиглазами.

– Мне подбрасывают больных девочек. Дифтерия,скарлатина, крупозное воспаление легких, последнее время даже оспа. Думают,если у нас нет иммунитета, то эпидемия нас уничтожит или хотя бы уменьшит нашучисленность. Разочаруй их, Геральт. У нас есть кое-что посерьезнее иммунитета.Брокилон заботится о своих детях.

Она замолчала, наклонилась и осторожно расчесала прядкуспутавшихся волос Цири, помогая себе другой рукой.