падения. Это все, чего я когда-либо хотела. Я собираюсь произнести это вслух, но в самую последнюю секунду вижу кучу непривычных предметов на заднем плане.

– Уэйд, что это там на столешнице?

Уэйд оглядывается назад и пожимает плечами.

– Банки с супом.

– Почему… Уэйд, почему там шесть банок супа Эдди?

– Не знаю, Элис. Я не замечал их до сих пор. Предполагаю, что Эдди кладет их туда… – Он откашливается, затем добавляет с явным недоумением: – …по какой-то причине.

Есть только одна причина, по которой Эдди ставит суп на стол. Он делает это, когда голоден, а я запаздываю или чем-то занята, поэтому он хочет поторопить меня. Если там шесть банок супа, это, вероятно, означает, что он попросил ужин и не получил его, поэтому попытался поторопить события, достав банку. И когда это не сработало, он стал пробовать снова и снова.

– Что он ел на ужин последние два вечера, Уэйд? – требовательно спрашиваю я. Мой тон снова стал резким; та благодарность, которую я испытывала минуту назад, улетучилась. Я полностью переключаюсь в режим Матери-Тигрицы, и Уэйд это знает. Даже в слегка пикселизированном видеопотоке я вижу защитную реакцию в его взгляде.

– В первый вечер я дал ему немного еды из «Макдоналдса», которую мы заказали с Паскаль, а вчера вечером мы ели макароны с сыром.

– Сколько йогурта он съел вчера?

– Все в порядке, Элис! – огрызается Уэйд. – Он ест. Я справляюсь с этим. Попытка разнообразить рацион может пойти на пользу. Как ты думаешь, насколько полезно для него есть всю жизнь только два продукта?

– Как ты думаешь, насколько полезны «Макдоналдс» и макароны с сыром?! – восклицаю я. – Просто приготовь ему этот чертов суп! Я знала, что ты так поступишь, Уэйд! Он не ест ничего твердого или с кусочками. У него есть сенсорные…

– Послушай, не нервничай, я дам ему суп. – Тон Уэйда приобретает настойчиво-примирительный тон, поскольку он, очевидно, понимает, что напряжение, которое кипело практически все время нашего разговора, вот-вот перехлестнет через край. Даже его голос расстраивает меня сейчас, потому что мой муж не признает, что я права: он просто не хочет вступать в спор со мной, когда я нахожусь в пяти тысячах миль от дома. – Я просто не заметил, что он положил банки туда. Я подумал, что ему будет полезно попробовать разные продукты – привыкнуть к разным текстурам, чтобы его диета не была такой строгой. Он не умирает с голоду – по крайней мере, в последние два дня, и он съел кучу йогурта. Я даже убедил его съесть Go-Gurt с новой этикеткой…

– Ты не можешь вот так просто взять и изменить весь распорядок его дня, Уэйд! – нетерпеливо перебиваю я. – Я работала всю его жизнь, чтобы привести все к подходящему знаменателю.

– Элис, – говорит Уэйд невероятно тихо. – Я пытаюсь, понимаешь? Мы договорились, что ты отправишься в эту поездку, а я займусь семейными делами. Мы даже договорились, что я сделаю это по-своему. Я допустил ошибку с супом – я исправлю ее сегодня.

Быстрая деэскалация так же неприятна, как и быстрая эскалация, потому что я действительно хочу, чтобы он осознал, насколько важно, чтобы Эдди ел свой суп. Но как раз в этот момент я замечаю Зофию, выходящую из-за угла. Она смотрит в свой телефон и, кажется, не обращает на меня внимания, но она наверняка слышала хотя бы часть этого разговора, и мне неловко. Я раздуваю щеки на выдохе, на минуту отвожу взгляд от телефона, и мои глаза наполняются слезами.

– Я лучше пойду, – резко заканчиваю я нашу беседу.

– Ты не хочешь пообщаться с Эдди? – Уэйд хмурится. Я качаю головой, и по моей щеке катится слеза. Я слишком расстроена, чтобы разговаривать с Эдди, и я знаю, что Эдди увидел бы это сквозь любой фасад, который я попыталась бы выставить. Нет смысла расстраивать бедного ребенка еще больше.

– Нет. Зофия вернулась, и у нас есть дела, я действительно… возможно, мне удастся позвонить сегодня вечером.

– Хорошего дня, Элис, – произносит он, но его челюсть все еще плотно сжата.

– И тебе, Уэйд, – вторю я. Я скучала по нему, но к тому времени, как я сбрасываю звонок, я чувствую только облегчение оттого, что прощаюсь. Я невероятно расстроена, и мне требуется довольно много времени, чтобы понять: я прервала своего мужа, когда он пытался рассказать мне что-то о Go-Gurt с новым лейблом.

И теперь, когда задумываюсь об этом, я осознаю́, что в разговоре действительно прозвучало что-то об Эдди, который ел из тюбиков с новыми этикетками. Произошло то, что я со стопроцентной уверенностью считала невозможным ни при каких обстоятельствах.

Глава 31

Алина

Мы с Томашем упаковывали продукты, чтобы отнести Саулу и Еве, когда он внезапно остановился и посмотрел на меня.

– Может быть, вместо того чтобы нести им еду туда, лучше помочь им перебраться сюда? Тогда они сами смогут всем этим распоряжаться.

– Ян выпустит их? – неуверенно спросила я.

Томаш поморщился и покачал головой.

– Нет, он будет в ярости.

– А они не смогут вылезти через окошко?

– С Тиквой проблем не будет. И, возможно, нам удастся аккуратно сдвинуть еще несколько досок на стене вокруг защелки. Нам не понадобится слишком большое отверстие, чтобы вытащить Саула и Еву. Яну это точно не понравится, но если мы будем достаточно осторожны, чтобы не разбудить его, он ничего не обнаружит до утра, а к тому времени мы будем уже далеко. Я понимаю, что это временное решение проблемы, но здесь им будет намного удобнее, пусть даже всего несколько ночей. – Он помолчал, потом кивнул, очевидно, все для себя решив. – Алина, думаю, у меня все получится.

– Мои родители не будут возражать, – сказала я машинально. Томаш печально посмотрел на меня, и я прочистила горло. – Я имею в виду, если им удастся вернуться домой…

Мы решили хотя бы попытаться. У нас еще оставалось немного свободного времени, и поэтому мы отправились в этот трудный поход через поля. Когда мы подошли к задней стороне дома, Томаш прижал пальцы к губам – точно так же, как прошлой ночью. Он наклонился, чтобы проверить, есть ли камень, резко выпрямился, помрачнел и нахмурился. Он знаками дал понять, что мне нужно подождать на месте, а сам медленно завернул за угол и вдоль стены направился к передней части дома. Я осталась в дальнем углу, но высунула голову так, чтобы наблюдать за ним.

Когда он добрался до фасада, его плечи поникли. Стоило ему повернуть за следующий угол, я