— Ну, с этим никогда не было проблем, —поддерживаю я его, и мы оба понимающе хохочем так громко, что Саша на заднемсиденье присоединяется к нам, не совсем понимая, почему мы все смеемся.

Мы уже пересекли границу штата и теперь находимся вНью-Гэмпшире. После Портсмута мы повернем на Портленд, а оттуда в Огасту —столицу штата Мэн, в котором я живу последние шесть лет. Только не в самойОгасте, а в небольшом городке Олд-Тауне, в старом городе, если перевестидословно. Вообще-то здесь часто встречаются и старые индейские названия. Нашарека, которая протекает недалеко от моего дома, называется Пенобскот. В нейводится рыба, и очень приятно посидеть на берегу обрыва с удочкой. Но реканазывается Пенобскот. Разве можно полюбить речку с подобным называнием? Здесьвсегда что-нибудь раздражающее присутствует, словно плата за комфорт.

Мне не нравится, что «Линкольн» идет за нами так нагло иоткрыто, словно они уже ничего не боятся. Мне казалось, что они должны бытьнемного умнее. Или я чего-то не понял. Неужели они думают, что теперь, когда комне, наконец, приехал мой сын, я не смогу пойти на разрыв нашего соглашения?Плохо они меня знают. Или, наоборот, слишком хорошо. Они ведь впервые появилисьбольше месяца назад. И потом все время следили. А может, я преувеличиваю своюзначимость? Может, кроме моих преследователей за нами следит ФБР или полиция,которым интересно проконтролировать визит молодого человека, так неожиданноприлетевшего ко мне? Фамилии у нас разные, и в ФБР вполне могут решить, что ясогласился на предложение мафии, вызвав помощника из России. Или не могут?Почему я думаю, что здесь царство идиотов? Конечно, им всем далеко и до нашихбандитов, и до нашей милиции. Но здесь тоже умных людей хватает. Кроме того,Америка — это великая страна учета и компьютеров. Они все могут проверить,сличить, посмотреть, проконтролировать. После того как появились электронныекарточки, компьютерные системы, мобильные телефоны и Интернет, человек уже неимеет возможности жить прежней жизнью. Теперь о каждом вашем шаге становитсяизвестно. Каждый ваш разговор заносится в компьютер, каждый платеж фиксируется,каждое продвижение известно. Наверное, для американцев это так и должно быть. Ивообще для европейцев, живущих по своим внутренним законам. А вот для всегоостального мира?

Многие американцы очень набожные люди, и они соблюдаютбиблейские заповеди не потому, что многие из них зафиксированы в виде законов«Не укради» или «Не убей». Нет, они поступают так именно в силу своеговоспитания и глубокой веры в Бога. Я всегда завидовал людям, которые верят вБога. Им, наверное, легче жить на свете, чем мне. Комсомольско-партийноевоспитание сказалось, и я, конечно, неверующий. Хотя дочь Сашу приучил молиться,и она ходит вместе с соседями на воскресные проповеди. Пусть ходит. Верующиелюди всегда бывают чище и целомудреннее. У них есть свои внутренние законы. Авот у меня таких законов нет. И я могу убить тех двух незнакомцев, которые такупрямо едут за мной по шоссе.

— Ты о чем-то задумался? — спрашивает Костя.

— Да, — отвлекаюсь я от своих мыслей, — мнекажется, что нам нужно где-нибудь остановиться и перекусить. Как ты думаешь?

— В самолете нас неплохо кормили, — сообщаетон, — но если ты так считаешь, давай остановимся.

— Обязательно.

Я смотрю на «Линкольн», который упрямо идет следом. Ошибкавсех моих преследователей только в одном. Они считают меня инвалидом. Считаютменя одноруким дебилом, который не в состоянии справиться с двумя «амбалами».Придется их огорчить. Я совсем не хочу, чтобы они портили мне свидание с сыном,состоявшееся через столько лет. Нужно показать им, какой я инвалид. Кроме того,у меня есть свой план, который я уже начал претворять в жизнь. Сейчас самоевремя для реализации его первого этапа. Я им устрою небольшой концерт.Показательное выступление. И сделаю это так, чтобы отучить их портить людямнастроение. Кажется, не доезжая до Портсмута, мы можем свернуть на Гринленд,небольшой городок, в котором я дважды бывал. Там мы заодно и пообедаем. И дадимурок нашим преследователям.

В этом небольшом здании в центре Бруклина должна быласостояться встреча представителей двух крупных группировок. С самого утравокруг дома начали появляться мрачные неразговорчивые мужчины с могучимибицепсами и срезанными лбами. Напротив дома находился ресторан, ноблагоразумный хозяин внял совету гостей и повесил табличку «занято», чтобыисключить возможность появления незваных клиентов. Трое мужчин, наблюдавших зазданием, расположились в ресторане, заказав себе пива. Они молча наблюдали задомом, в котором должна была состояться встреча. Хозяин понимал, что в такихслучаях лучше не задавать лишних вопросов, и старался вообще не смотреть всторону злополучного здания. Он знал, кто и зачем собирается в этом доме.

В последние годы дом приобрел мрачную известность не тольков Бруклине. Сюда приезжали выходцы из России, люди, чьи биографии становилисьлегендой еще в годы застоя, когда по всем республикам огромной страны,занимавшей шестую часть суши, прокатывалась весть о «коронации» очередногопреступного авторитета. Сюда приезжали и те, кто успел сколотить огромныйкапитал в безумные девяностые, когда можно было за один вечер статьмиллионером, а на следующий день получить пулю от недовольного компаньона.

В Нью-Йорке преступный бизнес в основном контролировали пятьитальянских семей, но кроме них в городе существовали и многочисленныебандитские группировки, объединенные по этническому, расовому илитерриториальному признакам. Однако постепенно ФБР и американская полициянанесли ряд ощутимых ударов по итальянским кланам, заставив мафию несколькоумерить свои аппетиты. Американское общество не собиралось и далее мириться свсесилием мафии, тем более в годы столь очевидного экономического подъема.Когда доллар пополз вверх, начав бить все рекорды по отношению к европейскимвалютам, и индекс деловой активности начал зашкаливать, стало ясно, что странавступила в десятилетие небывалого экономического роста. Экономика развиваласьбешеными темпами, и многим бизнесменам было гораздо выгоднее честно работать,исправно платить налоги и вкладывать деньги в акции технологических компаний,чем заниматься отмыванием грязных долларов. Стало выгодно быть честнымчеловеком.

Итальянская мафия, ставшая бичом общества на протяжениицелого века, становилась респектабельной и уважаемой. Даже еврейские,китайские, латиноамериканские, негритянские группировки, традиционно признающиеруководство итальянцев, тоже начали вкладывать деньги в акции различныхкомпаний, пытаясь заработать большие проценты, которые можно стало получить нарынке. Но свято место пусто не бывает. Взамен традиционных преступныхгруппировок в огромном Нью-Йорке начали появляться и все более дерзкодействовать так называемые «русские группировки». На самом деле в составподобных бандитских формирований входили не только русские, но и представителимногих других национальностей бывшего Советского Союза. Здесь можно было встретитьпредставителей Кавказа, Средней Азии, Молдавии, даже Прибалтики, но дляамериканцев все они были «русскими», которые действовали одинаково невероятнымиметодами, отличались особым цинизмом, жестокостью и наглостью.