как обычно, было еще больше работы. Деньги поступали от правительства, но они передавались ему частной компанией – точно так же, как во времена, когда он работал в агентстве Reuters. И рабочая нагрузка была схожей: его новая должность подразумевала работу «с раннего утра до поздней ночи (часто полуночи) практически каждый день, даже легкий обед принимая за столом возле телефонов».

Некоторые историки утверждают, что Вторая мировая война окончательно обернулась против Германии в Сталинградской битве, которая бушевала с июля 1942 года по февраль 1943-го. Это был первый случай отступления нацистских сухопутных войск. Но Белл отметил переломный момент гораздо раньше, 8 декабря 1940 года. Именно тогда казалось, что нацистов невозможно остановить. Континентальная Европа утонула под океаном красно-бело-черных флагов со свастикой. И все же Белл видел, что баланс сил в войне изменился.

Нацистам, как он отмечал в своей переписке, не удалось захватить опорные пункты в Средиземноморье и Африке, необходимые для нейтрализации превосходящего по мощи флота Великобритании. Между тем боевые неудачи Италии выявили слабость фашизма. Повышение боевого духа поразило одно из величайших оружий Гитлера – его ауру непобедимости. Белл писал: «Чары “неотвратимости” его программы были разрушены не только на морской границе, против Англии, но и на сухопутной… Сопротивление больше не является безнадежным везде и при любых условиях. Результат, который я должен предвидеть: ему будет труднее спокойно удерживать земли, которые он оккупировал; люди повсюду будут заняты в активной подготовке к его окончательному свержению и желании сделать что-то для достижения этой цели».

Герои Сопротивления, находящиеся глубоко в тылу нацистов, увидели свой шанс. Но, конечно, нарушенный баланс еще не был победой. Лишь в январе 1945 года Белл объявил о «начале конца» нацистов. Они все еще вели масштабные бои, и казалось, что война может пойти в любом направлении. Но Белл знал о промышленной логистике. Беспощадные бомбардировки (в значительной степени вызванные радиолокационным саботажем Рунге и авиационными компаниями Беллов) означали, что нацистская промышленность разрушена, а ее военные резервы истощены.

Масштабные европейские сражения в конце войны были похожи на грандиозный финал фейерверка. За самыми яркими и шумными взрывами следовали самые темные и тихие моменты.

Хотя до окончания войны оставалось еще несколько месяцев, Белл решил уйти в отставку. Поскольку война была почти выиграна, он хотел сэкономить канадским налогоплательщикам расходы на свою зарплату и освободить место для молодых людей. Но его последняя отставка не означала уклонения от исполнения своих обязанностей. Теперь он приступил к реализации плана, призванного исключить возможность того, что нацисты смогут перегруппироваться и снова сражаться уже в Третьей мировой войне.

Белл знал от своих немецких источников, что ситуация после Второй мировой войны была практически идентична ситуации после Первой. Формально у власти демократия, но нация голодает, экономика разрушена, анонимная пропаганда против союзников – обычное явление, а нацисты по-прежнему остаются самой организованной группой в стране. Друг Белла, математик Рихард Курант, вернувшись из секретной миссии в Германию, выразил серьезную тревогу по поводу того, что «немецкий агрессивный национализм снова будет угрожать миру в будущем».

Другой немецкий друг Белла, химик Роберт Мейер, сказал: «Страна была настолько деморализована и коррумпирована нацистами, что я не понимаю, как она сможет с достоинством поднять голову из болота разложения, в котором сейчас унижается».

Белл призывал своих знакомых по обе стороны Атлантики разгромить нацистов раз и навсегда, чего не удалось сделать в 1919 году. Временного превосходства на поле боя недостаточно. Союзникам все еще нужно исправить неудачу после Первой мировой войны, и теперь у них появился еще один шанс. На этот раз им нужно проявить рыцарское отношение к новой демократии Германии.

Несмотря на то что нацисты нарушали моральные законы войны, Белл отметил, что немецкий народ нуждается в пище, экономика должна восстановиться, а новая демократия страны должна присоединиться к сообществу наций. То же самое он предлагал в 1919 году. Но теперь его предложение нашло больше заинтересованных ушей. 20 лет спустя никто не хотел участвовать в Третьей мировой войне.

В докладе научной разведки Куранта о состоянии Германии (копию которого он отправил Беллу) описывается сохранение пронацистских настроений в большей части немецкой науки. Это наряду с коммунистическими тенденциями означало, что союзникам необходимо сотрудничать с «надежными людьми и группами». Это было похоже на борьбу, которую Курант предпринял в 1919 году от имени продемократических элементов социал-демократов. Точно так же Белл знал, что его сеть антинацистских источников в Германии может стать ценным ресурсом для возрождения страны. Он написал своим контактам в спецслужбах о своей дружбе с восемью ведущими немецкими антинацистами, чудом пережившими войну невредимыми. Как сказал Белл Деаку из Государственного департамента США, они «все являются либералами с прочной репутацией; глубоко озабочены тем, чтобы возникла новая Германия, которая ориентировалась бы на “нас”».

Послушался ли Деак совета Белла, связался ли с ними? Нельзя сказать наверняка, но Беллу он доверял и не был глупым.

Среди влиятельных немецких антинацистских друзей Белла Вильгельм Рунге был на самом верху. В послевоенный период он вернулся на работу в Telefunken. То, что нацисты уволили его, не было черном пятном на его чести. Послевоенное общественное подразделение Telefunken продавало первоклассное аудиовизуальное оборудование, которое до сих пор пользуется большим спросом у коллекционеров. Ее тайный офис продавал правительствам новейшее шпионское оборудование. Рунге был реальной версией Q Яна Флеминга, наблюдавшего за разработкой секретных шпионских технологий. У него были такие же возможности повлиять на холодную войну, как и на войну против нацизма.

Историк Кит Р. Аллен описывает тесные связи Рунге с британской разведкой во время холодной войны. МИ-6, писал он, имела «рабочие отношения с такими высокопоставленными сотрудниками, как Вильгельм Рунге, глава отдела передатчиков и проектирования» [6]. Рунге также служил ключевой фигурой, связывающей исследования военной разведки Западной Германии с американскими агентствами. Белл, несомненно, помог Рунге стать «доверенным человеком» на Западе.

Когда Белл вернулся к академической философии, он задался вопросом, как нацизм повлиял на умы миллионов людей. В январе 1946 года он написал для феноменологического журнала статью об Альфреде Розенберге, «философе нацизма», сыгравшем небольшую, но значительную роль в подъеме движения своей книгой «Миф XX века» [7]. Интерес Белла был не только историческим. Его беспокоили условия, в которых процветали нацисты и в которых они могли расцвести снова.

Нацисты, как Белл видел своими глазами в 1919 году, предложили «пустому тщеславию спасение и предзнаменование окончательного оправдания». Это позволило таким людям, как Гитлер и Розенберг, наложить злые чары, соблазнившие нацию. Чтобы их развеять, в 1945 году союзникам пришлось организовать послевоенный