ее спасти.

Если мне придется выбирать… если только одному из нас удастся спастись… это будет она.

Мы с Рейланом приближаемся к заданной точке. Чем ближе мы подъезжаем, тем меньше говорим. Мы уже обсудили все возможные стратегии, но не знаем, какую именно выберем, пока не доберемся до места и не поймем, что задумал этот ублюдок Дюпон.

Сейчас нам остается лишь мысленно готовиться.

Уже 6:22. Черный цвет неба уступает место насыщенно-багряному. Скоро рассвет.

К счастью, дождь прекратился, но земля все еще мокрая и грязная. Темный асфальт сияет серебристыми пятнами луж.

Наконец мы прибываем к месту, где маршрут велит повернуть направо. Мы оставляем пустынное шоссе и сворачиваем на извилистую грунтовую дорогу, ведущую в лес. Заданная точка, судя по всему, находится примерно в восьми милях[62] отсюда.

Я уже на грани, пока мы медленно пробираемся по неровной дороге. Постепенно она становится все менее явной, и вскоре мы вообще уже не смогли бы проехать, если бы я не сидел за рулем «эскалейда». Нас трясет и подбрасывает на ухабах, но мы продолжаем движение.

Мы с Рейланом внимательно следим за всем, что происходит на дороге, на случай если кто-то нападет на нас из засады в густом лесу, окружающем автомобиль с обеих сторон. Мы мало что можем сделать, чтобы предотвратить это. Мы должны продолжать двигаться вперед.

Когда до указанной точки остается около мили[63], я останавливаюсь. На часах 6:41.

– Наверное, тебе лучше выйти здесь, – говорю я Рейлану. – Назначенное место в миле отсюда. – Я показываю на северо-восток.

Связь здесь не ловит. Рейлан не сможет позвонить мне или посмотреть карту. Мой интернет отключился еще милю назад, и с тех пор я еду по памяти.

– Я дойду, – уверяет меня друг. – Возможно, даже раньше тебя, учитывая, какое тут бездорожье.

– Сомневаюсь, – смеюсь я.

– Посмотрим.

Он закидывает свою сумку за спину. Там у него винтовка Драгунова и одна из моих старых винтовок, пара дымовых шашек, веревка, охотничий нож и кое-что из моей старой одежды.

– Скоро увидимся, Двойка, – говорит Рейлан.

– До встречи, Дальнозор.

Мы прозвали его так не за острое зрение и способность стрелять издалека, хотя в этом он, безусловно, мастер. Мы прозвали Рейлана так за его прозорливость и вечный оптимизм – он всегда знает, что справится с задачей, независимо от того, насколько это реально.

Вот почему Дальнозор отправился со мной на эту самоубийственную миссию. Он верит, что сможет найти Симону и выбраться отсюда живым. Я надеюсь, что в этот раз его чуйка нас не подведет.

Я наблюдаю за тем, как Рейлан растворяется в лесу, а затем продолжаю движение по извилистой тропе. Наконец она полностью исчезает, а кусты и деревья подступают так близко и поверхность становится такой крутой, что мне приходится оставить свой внедорожник и продолжать путь пешком. У меня на плече висит винтовка, за поясом – нож, а под рубашкой спрятан запасной набор боеприпасов и легкий кевларовый бронежилет.

В лесу чертовски холодно. Воздух влажный после дождя, и мои ноги бесшумно погружаются в рыхлую землю. Единственные звуки издают лишь последние капли, падающие с деревьев.

Без пяти семь я подхожу к бревенчатой хижине с водяным насосом. В единственном окне темно. Я уже собираюсь подойти, когда вижу нацарапанную на земле стрелку, указывающую на восток, в лес. Направление от Дюпона.

Я иду на восток, но не прямо по указанному стрелкой пути. Я огибаю его, двигаясь в том же направлении своей собственной дорогой. Я не собираюсь добровольно попадать в ловушку Дюпона. Во всяком случае, не у него на глазах.

Солнце встает, окрашивая небо в оранжевый цвет сквозь высокие сосны. Я вижу свет, но пока не чувствую от него никакого тепла. Только пробежка по лесу помогает мне согреться.

Пройдя еще полмили, я оказываюсь на вершине горного хребта. Внизу я вижу открытый луг. Трава пожелтела и высохла, но кажется густой от утреннего тумана. Солнечный свет только начинает ползти по открытой местности.

Ровно в семь утра раздается выстрел.

Мое сердце сжимается в груди. На секунду мне кажется, что Дюпон застрелил Симону ровно в семь, а заманил меня сюда, заставив пройти весь этот путь, только чтобы я услышал это собственными ушами, не способный спасти ее.

Но затем я вижу, что по полю словно летит белая птичка. Это Симона. Она бежит изо всех сил, и ее длинные ноги работают без устали.

Мне хочется окликнуть ее, но девушка слишком далеко, чтобы услышать. К тому же я не хочу привлекать к ней внимание, да и к себе тоже. Вместо этого я оглядываюсь в поисках Дюпона, боясь, что в любой момент раздастся еще один выстрел и Симона упадет замертво.

Думая, видимо, о том же, девушка начинает бежать зигзагами.

– Правильно, – бормочу я себе под нос. – Не упрощай ему задачу.

Затем, что еще лучше, она добегает до участка густой травы и ныряет в нее, исчезая из виду.

– Умница, – выдыхаю я.

Я начинаю спуск по склону, пытаясь найти место, куда могла бы направиться Симона, и одновременно высматривая любые признаки Дюпона.

Симона

Кристиан Дюпон тащит меня к краю поля. Я все еще босая, в одном лишь белом хлопковом платье.

Я мерзну. Холод, кажется, просачивается из-под земли в мои ступни, а затем поднимается вверх по ногам. Вскоре пальцы на ногах так немеют, что я едва их чувствую. В стопы, и без того израненные после пробежки по гравию, теперь впиваются ветки, сосновые иголки и камни, так что онемение – это почти благословение.

Начинает всходить солнце. По крайней мере, я рада, что мне не придется бежать по лесу в темноте. Хотя, может, так было бы лучше для меня. Свет облегчит Дюпону задачу. У него при себе винтовка, а также несколько пистолетов, огромный устрашающего вида нож и бог знает что еще.

Мужчина тоже переоделся, и теперь на нем какой-то странный лохматый коричневый костюм – закрывающий его с головы до ног комбинезон с капюшоном, свисающим на спину.

В свете раннего утра его кожа выглядит бледной и рябой. Его глаза сверкают, как два кусочка льда.

У меня нет ничего. Даже куртки.

– Ты считаешь, что это честный расклад? – обращаюсь я к нему. – Ты экипирован, как солдат Джо[64], а я с пустыми руками?

– Не волнуйся, – мягко говорит Дюпон. – За тобой присмотрит твой герой.

Мужчина указывает мне на границу поля.

– Ну что, – говорит