слышу, что мои братья-гуркхи вызывают нас по радио, вспоминаю каждого гуркха, которого я знал и любил, но мне не позволили им помочь.

  Когда я закрыл сумки и со всеми попрощался, честно сказал себе, что о многом жалею. Но это - благотворные сожаления. Я сожалел о том, что не сделал, жалел британцев и янки, которым не смог помочь.

  Жалел о том, что не закончил работу.

  И больше всего жалел, что пора уезжать.

  58.

  Я загрузил свой «Берген» грязной одеждой, и положил два сувенира: коврик, купленный на базаре, и 30-миллиметровую обшивку от «Апача».

  Первая неделя 2013-го года.

  Прежде чем сесть в самолет с сослуживцами, я пошел в палатку и сел в пустое кресло.

  Обязательное заключительное интервью.

  Избранный журналист спросил, что я делал в Афганистане.

  Я ему рассказал.

  Он спросил, стрелял ли я по врагам.

  - Что? Да?

  Он поднял брови. Удивился.

  А что, по его мнению, мы там делали? Продавали подписку на журналы?

  Он спросил, убил ли я кого-нибудь.

  - Да...

  Снова удивился.

  Я попытался объяснить:

  - Это война, дружище, ты в курсе?

  Наш разговор попал в прессу. Я сказал журналисту, что, по-моему, в прессе пишут всякий бред, особенно - о моем брате и о невестке, которая только что объявила, что беременна, и теперь ее осаждали журналисты.

  - Они заслуживают, чтобы их ребенок жил в мире, - сказал я.

  И признался, что отец умолял меня перестать думать о прессе, не читать газеты. Признался, что каждый раз, читая их, испытываю чувство вины, потому что чувствую себя соучастником.

  - Все виновны, покупая газеты. Но, надеюсь, никто на самом деле не верит в то, что там пишут.

  Но, конечно же, верили. Люди верили, в том-то и проблема. Британцы - одни из самых начитанных людей на планете, но в то же время - самые доверчивые. Даже если они не верили каждому слову, всегда оставался осадок сомнения. - Хм, дыма без огня не бывает...

  Даже если ложь громили и опровергали, оставался этот осадок изначальной веры.

  Особенно, если ложь имела негативный оттенок. Из всех человеческих предрассудков предрассудок негативности был наиболее прочным. Он въелся в наш мозг. Негатив получает привилегии и приоритет - так выживали наши предки. Я хотел сказать, что чертовы газеты рассчитывают именно на это.

  Но не сказал. Это была дискуссия не того уровня. Вообще не дискуссия. Журналисту хотелось идти дальше, расспросить про Лас-Вегас.

  Непослушный Гарри, да? Ура, Гарри.

  Прощаясь с Афганистаном. я испытывал смешанные чувства, но когда разговаривал с этим парнем, просто дождаться не мог, когда с ним попрощаюсь.

  Сначала я полетел со своей эскадрой на Кипр для того, что в армии называется «декомпрессией». По окончании предыдущего срока службы у меня не было официальной декомпрессии, так что я был в восторге, но мои телохранители радовались еще больше:

  - Наконец-то! Мы сможем напиться чертовски холодного пива! Всем выдали по два бидона. Не больше.

Я не люблю пиво, так что свою порцию отдал солдату, который, кажется, нуждался в этом пиве больше, чем я. Он отреагировал так, словно я подарил ему часы «Ролекс».

  Потом нас повели на комедийное шоу. Явка - полуобязательная. Кто бы ни организовал это шоу, намерения у него были благие: немного легкомыслия после экскурсии в ад. Честно признаться, некоторые из нас смеялись. У нас были большие проблемы, но мы об этом не знали. Были воспоминания, которые нужно осмыслить, психологические травмы, которые нужно лечить, экзистенциальные вопросы, которые нужно классифицировать. (Нам сказали, что здесь присутствует патер, на случай, если нам нужно поговорить, но, помню, никто к нему так и не подошел). Так что мы просто сидели на комедийном шоу так же, как в палатке VHR. В состоянии ступора. Ждали.

  Я сочувствовал этим комикам. Шоу напряженное.

  Перед отъездом с Кипра кто-то мне сказал, что я - во всех газетах.

  Неужели?

  Интервью.

  Черт. Совсем забыл.

  По-видимому, я вызвал переполох, признав, что убивал людей. На войне.

  Меня открыто критиковали за то, что я...убийца?

  И отношусь к этому легкомысленно.

  Я мельком упомянул, что панель управления «Апача» напоминает панель управления видеоприставки. И вот:

   «Гарри сравнивает убийство с видеоигрой!».

  Я отшвырнул газету. Так, где патер?

  59.

  Я отправил сообщение Кресс, написал, что вернулся домой.

  Она ответила, что вздохнула с облегчением, и тогда я тоже выдохнул.

  Я просто не знал, чего ожидать.

  Хотелось ее увидеть. Но мы ничего не планировали. Не на той встрече. Между нами была какая-то отчужденность, натянутость.

  - Ты говоришь как-то по-другому, Гарри. .

  - Ну, по ощущениям я такой же, как раньше.

  Я не хотел, чтобы она думала, что я изменился.

  Через неделю друзья организовали для меня вечеринку с обедом. Добро пожаловать домой, Шип! Вечеринка в доме моего друга Артура. Кресс пришла с моей кузиной Эжени, так же известной как Ойджи. Я обнялся с ними и увидел на их лицах шок.

  Они сказали, что я выгляжу абсолютно другим человеком.

  Стал более коренастым? Вырос? Стал старше?

  Да-да, всё так. Но есть что-то еще, чему они даже не могут найти определение.

  Что бы это ни было, кажется, Крессиде это казалось пугающим или отталкивающим.

  Так что мы согласились, что это - не воссоединение. Это невозможно. Нельзя воссоединиться с человеком, которого ты не знаешь. Если мы хотим видеться и дальше - а я точно хотел - нам нужно начать всё сначала.

  - Привет. Я - Кресс.

  - Привет, я - Гар. Приятно познакомиться.

  60.

  Я просыпался по утрам, ехал на базу, выполнял свою работу, которая мне не нравилась. Мне она казалась бессмысленной. И скучной.

  Мне было скучно до слёз.

  Впервые за много лет у меня не было цели.

  Что дальше? Я каждый вечер задавал себе этот вопрос.

  Умолял свое начальство отправить меня обратно.

  - Куда обратно?

  - На войну.

  - О, - говорили они, - ха-ха, нет.

  В марте 2013-го года прошел слух, что Дворец хочет отправить меня в очередное королевское турне. Первое со времен Кариб. На этот раз - Америка.

  Я был рад вырваться из рутины. С другой стороны, я боялся вернуться на место преступления. Представлял, что меня всё время будут спрашивать о Лас-Вегасе.

  Придворные убеждали меня, что это невозможно. Время и война затмили Лас-Вегас. Это была сугубо поездка доброй воли для помощи реабилитации раненых британских и американских солдат. «Сэр, никто не собирается упоминать о Лас-Вегасе» В мае