Я отворачиваюсь к ограждению и опираюсь на него. Том делает так же.

– Нет, правда… – говорю, – я не заслуживаю такого отношения. Я ужасно себя веду, совсем не ценю то, что ты делаешь. Могу представить, как хреново тебе влюбиться в такую суку, как я, да это же просто проклятие.

– Белинда, – вздыхает Том, – самое время заткнуть рот.

– Нет, я это все говорю не для того, чтобы ты убеждал меня в обратном, – продолжаю. – Я чувствую вину из-за того, что в ответ ничего не могу тебе дать. И просто хочу, чтобы ты знал: я это понимаю.

Том подступает ко мне и притягивает к груди. Я отвожу руку с мороженым, чтобы не запачкать его, смотрю в глаза снизу вверх.

– Хватит говорить херню, – прерывает он, прижимая меня сильнее.

Обняв Тома, я чувствую щекотливое спокойствие. Вот что мне по-настоящему нужно, вот чего я на самом деле хочу. Склонившись ко мне, он касается моих губ своими. Поцелуй сладкий и теплый, со всей нежностью, на которую мы только способны. Оторвавшись от Тома, я вдруг чувствую острое желание напакостить. Прокручиваю рожок с мороженым в руке и мажу им Тому по носу, а потом быстро слизываю.

– Ой, – говорю и начинаю смеяться.

Том морщится, но улыбается.

– Вот видишь, я ужасная, – сквозь смех подтверждаю я, стирая остаток мороженого рукой.

– И как тебя не любить?.. – шепчет Том, снова затягивая меня в поцелуй.

Мы целуемся так, будто ничего плохого между нами не было, будто я – не я, а он – не он. Будто мы никогда не ссорились и никогда не посылали друг друга. Будто он не говорил, что бросит меня, если я не брошу наркотики. Будто я не доводила его до отчаяния своим безрассудством. Все плохое вмиг уходит, и в этот момент я отчетливо понимаю, насколько сильно мы с ним влюблены.

Схватив Тома за руку, я протискиваюсь сквозь толпу вслед за ним. Он выдергивает ладонь и разворачивается, крича:

– Не трогай меня, тут куча людей!

Я окидываю взглядом бар. Да, тут и правда много народу, и перед тем как пойти сюда, Том говорил, что мы должны соблюдать дистанцию. Да, я все это понимаю и помню слова отца, но… я всего лишь не хотела потерять его среди людей. Не ответив, я иду к барной стойке.

Сюда Тома позвал знакомый. Это какой-то известный и крутой нью-йоркский панк-бар, о котором я, конечно же, не слышала. Людей – тьма, а интерьер самый обычный, так что я не понимаю, почему это круто.

Том с кем-то здоровается, представляет меня, но я не слышу имен – очень громко играет музыка. Довольно агрессивный и старый панк-рок, который создает не очень дружелюбную атмосферу. Я живо представляю, как кто-нибудь сходит с ума от этой музыки и начинает драться. Становится тревожно.

Том берет пиво, я тоже. Общаться мы не можем, ничего не слышно, так что я просто киваю, когда он что-то кричит. Ночь в самом разгаре, моя голова кружится от духоты, шума и выпитого алкоголя. К Тому подходят две девушки, и он наклоняется к одной, чтобы услышать ее. Она говорит ему в ухо и стучит пальцем по телефону, а Том с улыбкой кивает и делает с ними фотографии.

Я глотаю пиво, а когда девушки начинают с ним обниматься, отворачиваюсь. Все фанаты хотят обнять своего кумира, это нормально. Я бы тоже кинулась обнимать Лил Пипа, будь он жив. Я пытаюсь себя успокоить, но это не помогает, я до трясучки не хочу, чтобы Тома так трогали.

Выпив, я оглядываю бар. Внимание привлекает парень, стоящий поблизости. Я изучаю его и не понимаю, почему остановилась на нем. Он симпатичный, но мне это не интересно – вернее, интересно не это. Заглянув ему в лицо, я кое-что понимаю.

Его челюсти сжаты и ходят туда-сюда, руки трясутся, а огромные зрачки бегают по помещению. Совсем незаметно, никто и не поймет, но я… наркоманка и вижу, что он под кайфом. Я задыхаюсь и чувствую, как сердце простреливает болью. Повернувшись к бару, я ставлю на него бутылку и опираюсь руками. Перед глазами вспыхивают звезды, воздуха все меньше и нормально вдохнуть не получается. Меня охватывает паника. Сердце болит, дышать не могу…

Схватившись за грудь, я срываюсь с места и бегу к выходу из бара. Мне нужно на воздух, господи, у меня что-то с сердцем, я сейчас задохнусь! Я пропихиваюсь через толпу, Том нагоняет меня, пытаясь остановить. Кричит:

– Ты куда?!

Я глотаю воздух ртом, пытаясь что-то сказать, но не могу и начинаю плакать. Том настороженно смотрит, а потом хватает меня за руку и тащит за собой. Через минуту мы оказываемся на улице. Я опираюсь на стену, пытаясь хоть немного выровнять дыхание.

– Тебе плохо? – наклоняется ко мне Том.

– Сердце… – выдавливаю я, чувствуя, как оно бешено бьется и сжимается.

– Эй, это не сердце, – Том обнимает меня за плечо, – тебе надо подышать. Восстановить дыхание. Все нормально, Белинда, слышишь?

Я зажмуриваюсь, чувствую слезы. Дышать. Дышать ровно. Нет, это невозможно, я сейчас умру. Том кладет мою руку себе на грудь и говорит:

– Вот, чувствуешь, как я дышу? Дыши также. Давай. Глубоко, как я.

Под моей ладонью его грудь вздымается. Том говорит «вдох, выдох», – и я почти сразу подстраиваюсь под его дыхание.

– Молодец, сосредоточься на этом, – слышу я.

Я концентрируюсь, воздухом будто заполняя то место, где было больно и страшно. И расслабляюсь, но перестать дышать боюсь – кажется, что все может вернуться в любой момент.

– Принести воды? – спрашивает Том.

– Нет, не уходи, – останавливаю, цепляясь за его шею и обнимая.

Голова теперь будто набита ватой, а тело потряхивает от слабости.

– Сердце болело, – говорю ему в шею, – я чуть не задохнулась, боже…

Том кладет руки мне на спину.

– Малышка, это не сердце, а паническая атака.

Нахмурившись, я качаю головой.

– Нет, не может быть, сердце болело по-настоящему…

Я оглядываюсь, вижу, что мы около черного хода в переулке между двумя зданиями. Вокруг нас мусорные баки и пара курящих людей. Я прижимаюсь к Тому сильнее, думая о том, что нас могут увидеть.

– Бельчонок, – говорит Том, мягко отстраняя меня, – давай не здесь.

Я поджимаю губы, отпуская его. Том просит подождать и отходит, чтобы попросить у рядом стоящего парня сигарету, завязывает дружескую беседу. В виске стреляет, и я тру его пальцами. Том возвращается, от запаха сигарет меня передергивает.

– Поедем в отель? – спрашивает он, выдыхая дым.

– Нет, нет, нет, – мотаю головой, – все нормально. Сейчас, немного постою… и пойдем обратно.

– Уверена? Вдруг снова начнется.

– Все нормально.

Том курит, а я думаю о том, что не могу портить ему вечер своими проблемами. Он хотел сюда, ему здесь нравится, и уезжать из-за того, что у меня закололо сердце, очень тупо. Сколько еще он будет страдать из-за моих проблем? Хватит.