– Леша…

Белые шуршащие пакеты, завязанные на узел заботливой и очень сильной тетей Любой, пошли по детским рукам.

– Кукушка, слышишь? – сказал Леха и, жмурясь, посмотрел на верхушки берез. – Он к ним каждый год сюда приезжает.

– Леша, ты – как Николаев, всегда за любовь. Но не надо! – попросила я, не очень веря, что он отступится.

Леха, разумеется, сказал, что он могила и что вообще-то нам нужно спасать лагерь, но, когда он полез в карман за секретными документами, выяснилось, что задание мы провалили.

В шортах Adadas левый карман был с дыркой. За три года Леха к этому привык, поэтому клал все ценные вещи только в правый. Но сегодня в правом оказалась карта Узбекской ССР, и меню на полдник он положил в левый. В результате спасти «Гудрон» от нападения не удалось, зато удалось спасти кое-кого другого.

Пользуясь тем, что все занялись костром, Валерка с Вовой полезли за ягодами в кусты бузины, но вместо них обнаружили там щенка. Живого и настоящего. Родители у него были крупные, поэтому он напоминал толстолапого волчонка с огромными ушами, одно из которых под своей тяжестью все время выворачивалось наружу. Точно сказать невозможно, но, скорее всего, это он и «напроказил» возле нашего корпуса, а потом заблудился в лесу.

Увидев щенка после полученного от моего унижения удовольствия, Леха помрачнел. Он понимал, что его нужно как минимум вынести к ближайшему населенному пункту. Ближайшим был «Гудрон», но держать там щенков запрещал устав, а для Лехи оставить его в кустах бузины было равносильно тому, что оставить там Маленького Диму. Так ничего и не придумав, Леха раздвинул края пустой сумки.

– Полезай, – сказал он поскуливающему щенку, – на месте разберемся.

Щенок лезть в сумку не хотел, но ему помогли.

– Представляю, что скажет Нонка, – всю дорогу причитала я и запихивала мокрый собачий нос обратно в сумку. – И даже не представляю, что скажет Женька.

– Он же блохастый! – крикнул Женька и закрыл грудью вход в корпус.

Только ради того, чтобы на него не упал с неба кирпич, пришлось потратить третий лепесток – абсолютно бездарно и вежливо попросить его отойти от двери.

Приняв во внимание всю серьезность вопроса, судьбу щенка решали на самом высоком уровне. В крайнюю палату первого этажа, который числился как нежилой, а потому нахождение там животных не возбранялось, были приглашены Нонна Михайловна, оба проживающих в четвертом корпусе отряда, их вожатые и Колян.

В тишине, прерываемой веселым повизгиванием щенка, Нонна Михайловна крутила узелок полосатого матраса и готовилась произнести речь. Белая сирень отцвела, поэтому вместо сирени-говорилки в руках она держала ручку от тумбочки, от которой хотела поскорее избавиться, потому что любое ее предложение или противоречило уставу, или настраивало против нее детей.

– Щенок, безусловно, милый, но мы не можем оставить его в лагере, – наконец выпалила директриса и всучила почти раскаленную ручку Женьке.

– Согласен со вторым пунктом, – сказал тот и передал ручку Вове.

Вова посмотрел на ручку и молча передал ее Валерке. Ручка пропутешествовала через три кровати и оказалась у Коляна.

– Ну че, псина как псина. Себе бы взял, да зассыт тут все.

– Вот-вот, я то же самое хотела сказать, – поддержала его Нонна Михайловна.

Когда ручка оказалась у Лехи, он тоже сначала долго молчал и делал вид, что советуется с сидящим у него на коленях щенком. Я уже подумала, что он так ничего и не скажет, но Леха вдруг передал мне щенка и обратился к собравшимся:

– Я так понимаю, нам нужно оставить щенка в лагере, но чтобы он тут все не загадил. То есть чтобы он жил под присмотром, но подальше от корпусов. А самое дальнее обитаемое строение у нас где?

– Да-да! – обрадовалась Нонна Михайловна найденному решению. – Это фазенда! Теперь у Рината будет сторожевая собака, а у нас…

«Ее не будет», – хотела сказать она, но не сказала.

Улыбаясь, разумеется, бессовестно и нагло, Леха передал ручку от тумбочки мне и, наклонившись к ней как к микрофону, сообщил всем, что только что вожатая шестого отряда любезно согласилась доставить щенка по новому адресу проживания.

– Ты же обещал, – простонала я в ручку.

Леха поправил щенку ухо и пристально на него посмотрел:

– А, по-моему, он не похож на картошку? Нет?

Поход к Ринату обошелся мне в два волшебных лепестка. Первый пришлось потратить на то, чтобы Женька меня туда отпустил, потому что разрешение пропустить поход в бассейн, выданное мне лично Нонной Михайловной, для страдающего гидрофобией Женьки ничего не значило, а за второй я купила его услуги парикмахера-визажиста.

Он, конечно, мог бы предоставить мне их бесплатно, тем более щенок занимал детей лучше, чем четверо вожатых, но Женька все еще обижался за Armani.

– Итак, ты хочешь смоки айс, – бормотал он, расстегивая свою сумку, которая, как и Альдера, поселилась почему-то у нас в вожатской. – Это устарело пятнадцать лет назад. Они накинут тебе двадцатку. Здесь нужен нюд, тауповый оттенок. Макияж без макияжа с акцентом на губы.

Женька достал из сумки органайзер – длинную ленту с отделениями для помад – и вытащил из него крайнюю тубу справа.

– Вот! «Откровенный закат» – самый трендовый при твоем цветотипе.

От вида ярко-розовой кисточки я поморщилась:

– А можно, чтобы этот закат был не настолько откровенным? Может быть, лучше ресницы погуще накрасить и волосы распустить?

Женька наклонился к моему лицу так близко, что его губы, тоже подозрительно акцентированные и откровенные, чуть не коснулись моего носа.

– Нет, нельзя. Нам нужно добиться эффекта, как будто ты только что откинула шелковые простыни и, выпив чашечку кофе, пошла прогуляться в лес, чтобы послушать пение ворон. А ты выглядишь, как будто до четырех утра сидела на ржавой лестнице в компании собутыльников и рассуждала с ними о смысле жизни.

– Я сидела с вами.

– Неважно! На внешний вид это не влияет.

Женька дважды прошелся по моему лицу огромной кисточкой, тронул губы «откровенным закатом» и принялся за волосы.

– Убрать, – сказал он и одной рукой скрутил их в жгут. – Убрать от лица к чертовой бабушке! Низкий пучок и пару жемчужных шпилек – капли росы на парижских каштанах!

Свободной рукой он достал из сумки нужные шпильки и воткнул их в каштановый жгут.

– Ты даже не стараешься! – Я встала, чтобы подойти к зеркалу, но Женька усадил меня обратно на стул.

– Стоп! Ты пойдешь к нему в джинсах? В джинсах в лес только за грибами ходят. Нужно что-то женственное. Невинная Красная Шапочка сбивается с дороги и встречает Серого Волка… Не