пытаясь выбраться из ловушки. «Неужели они поменяли… поменяли здесь все эти проходы, двери и галереи? Ух, нет! Вот, кажется, и тронный зал!»

Он возник сразу и настолько неожиданно, словно с разбегу врезался в мозг. Уни еще не успел толком ничего разглядеть, как его богатое воображение само нарисовало очередную фантастическую картину: яркий свет, толпа чиновников, охрана в золоченых доспехах, а на троне – он, император, владыка Вирилана, кому подвластны природные стихии… Но ничего этого он не увидел. В зале было так же пустынно, пыль так же кружилась в бивших сверху потоках заходящего солнца. Только дверь, тяжелая дверь на площадь, через которую он вошел не так давно, оказалась закрытой.

Уни замер, словно загипнотизированный гигантским удавом из аринцильских джунглей. Нет, конечно, там, возможно, есть специальный механизм, к примеру противовес, который закрывает двери за посетителями… А если нет? Назад идти было страшно, путь вперед тоже был под вопросом. Переводчик стал неосознанно смещаться в сторону, зависнув в непонимании и стараясь не вертеть головой, словно опасаясь привлечь некие темные силы. Внезапно он ощутил тупой удар в голень. Эмоций, страха, судорог – ничего этого уже не было. Медленно, как в тумане, Уни посмотрел налево. Оказалось, что он стукнулся об основание императорского трона. Плохо понимая, что делает, молодой дипломат стал осторожно подниматься по каменным ступеням. Может быть, он, словно спасающийся от наводнения крестьянин, интуитивно искал высокое место в океане непонятного, которое есть прародитель страха?

Очутившись на самой вершине, Уни наконец пришел в себя. Он стоял прямо напротив трона и тупо смотрел на него, пытаясь осознать, что ему теперь делать. А потом, на миг прикрыв глаза, резко повернулся и сел на то место, где ожидал увидеть повелителя этого абсурдного, несуразного мира.

«Что же я чувствую? – спросил себя Уни. – Да ничего. Совсем ничего». Не было ни страха, ни радости, ни отчаяния, ни воодушевления.

Переводчик посмотрел в зал. Бронзовые зеркала вдоль стен отражали маленького дипломата на троне, словно заполняя его образом все помещение. На троне ли? Или это просто каменное возвышение? Уни тихо усмехнулся. Он ощущал странное спокойствие, словно недавний ужас и стремительный побег из храма были уже в другой, прошлой жизни. Легкий сквозняк холодил его мокрый от испарины лоб, приятно забирался во всклокоченные волосы, а потом дальше, словно по-матерински, нежно гладил его. Гладил теперь уже не просто по голове, а забрался вглубь, провел незримой рукой внутри черепной коробки – а потом сдавил мозг стальной хваткой, словно отжимая из творога всю воду!

Испугаться Уни так и не успел. Его сознание словно разлетелось на куски. Весь мир, каким он его знал с рождения, словно перестал существовать, но только на одно неизмеримое в бесконечно малой величине мгновение. Уни словно просто моргнул, а открыв глаза, увидел шикарную виллу на месте убогой халупы или шедевр великого художника вместо смешной мазни маленького ребенка. Все вокруг осталось таким же, однако при этом стало отчетливо видно, откуда это все взялось и как именно друг с другом связано.

Уни откинулся головой на спинку трона, чуть приоткрыл рот и приподнял подбородок. Теперь он пытался словами сформулировать то, что одним целым, неделимым куском пришло ему в готовом виде прямо в голову, минуя глаза, уши и прочие органы чувств.

Нет в Вирилане никакого императора – и никогда не было. Да, именно так. Не пропал или убит, а именно не было. Вириланское слово эйенвирис, которое используется для обозначения их верховного владыки, дословно означает «тот, кто понимает суть». Вот Уни и понял суть, кажется, или начал понимать. Но при этом даже сами вириланы никогда не говорили «император», «мы доставим вас к императору». Они обычно вели речь об «императорском дворце» или «Древней столице».

«Мрак мой темный, и ведь ни слова лжи, просто мы трактовали это как само собой разумеющееся! Я трактовал, если точнее. Да уж, забавно, прям точное повторение ситуации с воинами. “Вам куда?” – “К воинам.” – “Извольте!” Хотел во дворец – вот тебе дворец. Как обещали – и не придерешься ведь, просто великолепно!»

Уни вальяжно положил ногу на ногу и, окинув взглядом пустующий зал, постучал пальцами о подлокотники трона. Теперь он не сомневался в том, где он. Как там говорил Аринцитек? Инрикуэрния или что-то в этом роде – Древняя столица, только не Вирилана, а Пятого царства, которое они разгромили в ходе войны. Последней войны между вириланами и… людьми? Хм, пусть пока будет так. Очевидно, что здесь уже четыреста лет никто не живет, но место поддерживается в порядке. Почему им так дорог этот музей? Впрочем, какая разница! Сейчас гораздо интереснее другое: если у вириланов нет императора, то кто же ими всеми тогда управляет?

Переводчик глубоко вздохнул. Он знал ответ, причем знание пришло к нему интуитивно, собираясь капля за каплей за все время пребывания в этой безумной стране. Это ощущение пустоты, страх перед масками, за которыми ничего нет… Ответ, который рождают его предчувствия, был странным, даже диким, невозможным, исходя из всего, что Уни знал о государствах и государях. Вириланом, точнее, вириланами не управляет НИКТО.

Произнеся вслух эту фразу, Уни покачал головой. Разве может существовать тело без головы? Людям всегда нужен кто-то сильный, уважаемый и мудрый, чтобы вести их вперед, чтобы весь народ действовал в одном направлении. Ведь иначе – хаос, каждый будет стоять на своем, и народ превратится в толпу, люди просто перебьют друг друга! Видимо, у вириланов не было такой проблемы, ведь они как-то прожили эти четыреста лет, а до этого выиграли страшную войну с превосходящими силами Пяти царств – войну на уничтожение, где пленных не брали и участью проигравшего стали смерть или изгнание. Значит, их путь оказался эффективнее. Но как это могло быть?

Мыслительный процесс привел Уни в возбуждение. Вскочив с трона, он спустился и стал гулко прогуливаться по огромному помещению, скрестив руки и скребя ногтями заросший пшеничной щетиной подбородок.

Как убедить людей, чтобы они не думали только о своем, не хотели всегда быть первыми, не стремились любой ценой навязать другим свое мнение? Нет во всем мире такого способа. Если только… кто-то уже не родился с таким характером! И может быть, он даже будет не один, таких будет много, но только вот им все равно придется играть по тем правилам, которые господствуют в обществе тысячелетиями. Так, хорошо. А теперь представим, что кто-то собрал таких людей в одно место. В идеале – с детства,